– Отец? – ахнула я.
– Тебя интересовало, почему убийца остановил свой выбор на детях тех, кого считал виновными. Вот и ответ. Что может быть хуже, чем лишиться своего ребенка?
– Особенно если это – единственный ребенок. И другого уже не будет. То есть у папаши Горелова, может, и будет, а у несчастных женщин – точно нет. Да он просто спятил…
– Неудивительно, когда твой сын вроде растения.
– Допустим, ты прав, у мужика крыша поехала, и он решил отомстить. Но как физически он мог это проделать? Он ведь дальнобойщик, а не киллер. Он проник в квартиру Веры, как-то открыл дверь, зная, что в тот вечер она будет одна. То есть тщательно подготовился. То же самое с сыном Лидии. Я уж молчу про сына Шестаковой.
– Я тебе больше скажу, – перебил Владан. – Уверен, что в тот момент, когда произошли все эти убийства, Горелов-старший был в рейсе.
– То есть убивал кто-то другой? Тот, кто мог следить за жертвами, выбрать подходящий момент, тщательно подготовившись? Тогда это профессиональный убийца, а они, как мне кажется, не работают бесплатно. В связи с этим вопрос: откуда у Горелова деньги, чтобы киллера нанять? Может, он неплохо зарабатывает, но у него сын инвалид, жена постоянно при нем… сомневаюсь, что у него миллионы на личном счете.
– Я тоже сомневаюсь.
– А чего тогда мне голову морочишь? И где, скажи на милость, он мог найти этого самого киллера? По объявлению в Интернете? «Выполню любой заказ за ваши деньги». Может, он и тешил себя планами мести, но от мечты до ее осуществления…
– Когда у человека появляется цель, возникают и способы ее добиться, – хмыкнул Владан.
– Да ну? Я вот тебя соблазнить хочу, а способы все не возникают.
– Значит, плохо хочешь.
– Это намек? – насторожилась я.
– О чем мы сейчас говорим? – разозлился Владан.
– О том, что дядя в летах, работающий водителем в автоколонне, просто не имеет возможности провернуть все это.
– Давай проверим, имеет или нет.
Мы как раз подъехали к автоколонне, найти ее труда не составило. В районе, примыкающем к дому, где жил Горелов, она одна-единственная. «Автоколонна № 2» – значилось на вывеске. Забор из кирпича, металлические ворота, узкая калитка и будка охранника рядом.
– Нас туда не пустят, – сказала я.
Но Владан, само собой, не впечатлился. Направился к посту охраны, а я поплелась за ним. При нашем приближении дверь будки открылась и появился мужчина лет сорока в униформе черного цвета. На нас взглянул без всякой приязни, но с вопросами не лез, ждал, когда мы сами заговорим.
– Дружка ищу, – сказал Владан, поравнявшись с ним. – У вас работает.
– Фамилия как? – спросил охранник.
– Горелов.
– Горелов? – переспросил он. Взгляд стал внимательнее или мне только показалось? – По-моему, он в рейсе.
– А уточнить нельзя?
– Вообще-то мы справок не даем.
– Это я понял. Но из каждого правила есть исключения.
Владан ему не нравился. Он сам или то, что он интересуется Гореловым? Мужчина пожал плечами и скрылся в будке. На крыльце вновь появился минут через пять.
– В рейсе. Ушел четыре дня назад.
– А когда вернется?
– Кто знает. Должен на днях… на дорогах черт знает что творится, думаешь, обернешься за три дня, потратишь неделю.
– Он со сменщиком ездит?
– Как положено, со сменщиком. У нас строго.
– Что ж, спасибо. – Владан направился к машине, а охранник крикнул:
– Если что срочное, позвоните ему. Номер-то должны знать.
– Обязательно позвоню.
Мы проехали дальше по переулку и опять остановились.
– Что ты задумал? – спросила я, поняв, что Владан собирается покинуть машину.
– Хочу попасть на территорию автоколонны.
– Да? По-моему, охраннику мы не понравились. Он нас не пропустит.
– И без него обойдусь.
– Через забор полезешь? – начала я вредничать.
– А ты догадливая.
Владан направился вдоль забора, а я, сообразив, что он вовсе не шутит, поспешила к нему присоединиться. Лезть через забор не пришлось, очень скоро мы увидели еще одни ворота, поменьше. Они были открыты. Тут же стояла «Газель», из которой несколько мужчин в рабочей одежде выгружали какие-то ящики.
– Где у вас ремзона? – спросил Владан, подходя к ним.
– Свернешь налево, увидишь ангар. Это там, – ответил один из мужчин.
И мы спокойно прошли через ворота.
– Чудеса, – сказала я. – Зачем держать охрану, если кто угодно может попасть на территорию?
– Ты в какой стране живешь? – усмехнулся Владан. – Я бы удивился, будь по-другому.
В ангаре стоял здоровенный грузовик с поднятой кабиной, возле него копошились двое рабочих, надо полагать, ремонтники. Заметив нас, один из них спрыгнул на земляной пол, вытирая руки промасленной тряпкой. Выглядел лет на пятьдесят, невысокий, плотный, с плутоватым выражением на физиономии. Владан поздоровался и спросил:
– Не скажете, где Горелова найти?
– Володю? Так он вроде в рейсе. – Мужчина вопросительно взглянул на своего напарника. – Горелова спрашивают.
– В рейсе он, в рейсе, – ответил тот. – Он у нас стахановец, все деньги заработать хочет.
– Брось, чего ты, в самом деле… кто ж от денег откажется, тем более когда такое дело…
– Говорят, у него в семье проблемы? – спросил Владан, сообразив, что нарвался на любителя поговорить. Может, дядьке просто работать лень и он искал повод от трудов отлынить?
– Проблемы? Проблема – это когда муж загулял, а жена поймала. А у него, парень, горе. Тебе-то Горелов зачем?
– Деньги задолжал одному человеку. Вот пришел узнать, что к чему.
– Задолжал? – нахмурился мужчина. – Не похоже на него. Ну, если задолжал – отдаст. Можешь не сомневаться. Мужик он честный. А ты, значит, деньги выколачиваешь?
– Выколачивают по-другому. А я разобраться пришел. Узнал про сына, теперь понятно, почему тянет с долгом. Что он за человек вообще?
– Нормальный мужик… работящий. Здесь его все уважают. Молчун, из тех, кто лишнего не скажет.
– Зато ты у нас, Михалыч, любитель побазарить… – хмыкнул напарник.
– Да я что… спрашивают люди…
– Мы про его дела ничего не знаем, он с нами проблемами не делится, – вновь вступил в разговор напарник. Был он значительно моложе и разговаривал с нами, работу не прекращая. – Когда сын в тюрьме оказался, волком смотрел, точно все виноваты. Я подошел к нему как-то, спросить, как дела и все такое… а он чуть ли не с кулаками на меня. Горе горем, но мы-то здесь при чем? А деньги отдаст, тут Михалыч прав, слово свое он держит.
