История никуда не годилась, неизвестно, на что он рассчитывал. Учитывая, что с момента, когда Горелов вошел в подъезд, и до крика соседки прошло не больше пяти минут, ни о какой ссоре и убийстве в состоянии аффекта и речи быть не могло. Уже на втором допросе Зосимов признал, что убийство спланировал заранее, еще накануне обследовав дом и подобрав ключи к двери в подвал. Наблюдая за Гореловым, спрятавшись неподалеку от ворот автоколонны и убедившись, что тот идет домой, он через окно спустился в подвал и встретил его уже в подъезде. Убив Горелова, вновь спустился в подвал. Запер за собой дверь, в уверенности, что успеет переодеться и спокойно выберется на улицу, прежде чем труп обнаружат. Но соседка появилась слишком быстро, а в окровавленной одежде покинуть подвал он не мог. В результате возле окна столкнулся с Владаном.
О своих подозрениях в отношении Зосимова мы распространяться не стали, справедливо полагая, что следователь от нашей деятельности не придет в восторг, но подробно объяснили, почему нас заинтересовал Горелов: случай заставил взглянуть на убийство моей подруги с другой точки зрения, что и позволило сделать заключение: оно связано с двумя другими. Хоть здесь врать не пришлось. Все рассказанное нами проверили и взялись за Зосимова всерьез. В конце концов, он подписал признание, подробно рассказав обо всех трех убийствах, то есть уже о четырех.
История эта попала в прессу, наделав много шума, и не было никаких признаков, что шум в ближайшие дни утихнет. Поговаривали даже, что дело Ильи Горелова пересмотрят, собранные против него семь лет назад улики теперь вызывали сомнения, так же как справедливость приговора. Истина должна восторжествовать, кто спорит? Вот только в данном случае вряд ли это поможет Илье и его матери. К невеселым мыслям по этому поводу прибавлялись и вовсе неутешительные: если б мы отправились к следователю днем раньше, Горелов сейчас был бы жив.
Для матери Веры наше расследование тоже едва не закончилось трагически. Она вновь оказалась в больнице с сердечным приступом. Винила себя в гибели дочери, убедить ее в обратном я так и не смогла. К одной вине примешивалась другая: вдруг семь лет назад ее показания привели к тому, что в тюрьму отправили невиновного?
А я поняла простую истину: пытаясь помочь одним людям, ты зачастую приносишь несчастье другим. Наверное, это и имел в виду Владан, когда предлагал хорошо подумать, прежде чем затевать расследование. И теперь мне трудно однозначно ответить на вопрос: стоило ли с такой настойчивостью докапываться до истины или разумнее было бы предоставить это другим?
Примерно через неделю после этих событий в доме отца вновь появился Забелин, предварительно сообщив о своем визите по телефону и настояв, чтобы я присутствовала при встрече. Устроившись на диване в нашей гостиной, он грустно улыбнулся краешком губ и сказал:
– Если Полина настаивает на разводе, я не буду возражать. Хотя, признаюсь честно, кое-какие надежды я еще питаю и не хотел бы торопиться. Но решать, конечно, ей. Надеюсь, по всем имущественным вопросам мы придем к соглашению без судов и адвокатов.
Эти слова и сам факт, что он намерен все решать с отцом, вызвали недоумение. Я-то была уверена, он предпочтет, чтобы я подписала бумаги, а потом объяснялась с папой, придумывая причину, почему это сделала. Забелин привез ключи от дома, подаренного нам отцом, и документы на него, сообщив, что уже переехал на съемную квартиру. Подозреваю, папа чувствовал себя виноватым перед зятем. Тот – отличный парень, а дочь, между делом, искалечила ему жизнь. Они принялись соревноваться в благородстве, и Забелин, как ни странно, победил. Итогом долгого разговора стали подписанные на следующий день бумаги, честь по чести заверенные нотариусом. Фирма Забелина теперь принадлежала ему одному, а мне причиталась внушительная компенсация.
– Я вам очень благодарен, Леонид Сергеевич, – выйдя из кабинета нотариуса, сказал Забелин, голос дрожал от волнения. – Надеюсь, мы и впредь останемся не только партнерами по бизнесу, но и друзьями. – Он произнес это с такой подкупающей искренностью, что реакция отца меня ничуть не удивила. Папа обнял его, похлопал по спине и заявил:
– Ты всегда можешь на меня рассчитывать!
Когда отец уже садился в машину, Забелин подошел ко мне и шепнул едва слышно:
– Мне не нужны твои деньги, милая, – он выдал свою лучшую улыбку, но она не смогла скрыть ярости, что читалась в его глазах.
А я поспешила присоединиться к папе. На душе кошки скребли. В благородство Забелина я, при всем желании, поверить не могла, оставалось лишь гадать, с чего это ему вдруг пришла охота разыгрывать бессребреника. Поразмышляв над этим, я решила: мои угрозы покопаться в его прошлом подействовали, и он счел за благо довольствоваться тем, что теперь имеет, сохранив при этом дружбу моего отца. К слову сказать, имеет немало. Учитывая его положение в обществе, процветающий бизнес и внешние данные, он без труда найдет себе очередную богатую наследницу.
Единственной проблемой оставался Владан. Пока шло следствие, виделись мы с ним редко, на мои звонки он, по большей части, не отвечал и сам не звонил. Застать его в офисе тоже не удавалось, зато я смогла подружиться с Тамарой. И теперь, сидя в кафе, я иногда видела Владана. Чаще с Мариной, но даже если он был один, подойти не решалась. Наверное, закончилось бы это очередной депрессией, однако я уже не была той закомплексованной девицей, что вечно молчит, стиснув зубы, орошая по ночам слезами свою подушку. Быстро простилась с идеей, что мужчина должен первым предпринять шаги к сближению, и заменила ее новой: моя судьба в моих руках. Если я буду ждать звонка Владана, то, скорее всего, никогда не дождусь.
Я поехала с утра пораньше в офис, не удивилась, не застав там Марича, но решила проявить настойчивость. Посидела на ступеньках, наблюдая за бродячими собаками, потом выпила с Тамарой кофе и даже поиграла в футбол с соседскими мальчишками. А когда им это надоело и они убрели по своим делам, вновь устроилась на ступеньках. Я знала, что окна его квартиры выходят на улицу и Владан, в конце концов, появится. Он и появился, ближе к вечеру, хмурый и недовольный.
– Ну и чего ты здесь сидишь? – спросил, устраиваясь рядом.
– Тебя жду, естественно.
– Дождалась. Что дальше?
– Предлагаю отметить окончание нашего расследования, – улыбнулась я.
– Испытываешь моральное удовлетворение? – усмехнулся он.
– Честно? Не испытываю. Но убийца четырех человек сейчас в тюрьме. И это правильно.
Владан поднялся и сказал со вздохом:
– Ладно, пошли.
Мы отправились в «Дубровник», где очень весело провели время с Тариком и его женой. Я выучила несколько фраз на сербском, некоторые повторяла особенно часто: «за здоровье» и «давайте еще выпьем». Но на ногах к концу вечера стояла довольно крепко, чем очень удивила Владана, а еще больше – себя. Потом мы гуляли по набережной. Владан выразительно поглядывал на часы, ну а я делала вид, что этого не замечаю. Мы устроились на скамейке, Владан вытянул ноги и принялся играть монеткой, а я подумала, что момент подходящий и спросила:
