Но сейчас мне было не до Жаклин и Мартина и даже не до переживаний Ларса по этому поводу.
Я плотно прикрыла за собой дверь и шагнула к нему, опустилась на колени, протягивая в руках даже не флоггер — настоящую плеть:
— Накажи меня, я заслужила. Я так хочу.
И впервые за много недель не отвела глаз, смотрела в его глубокие омуты прямо. Я больше не боялась ни прикосновений, ни боли, причиненной этим человеком. Я доверяла Ларсу, доверяла даже больше, чем самой себе.
Наверное, он увидел это в моих глазах, принял плеть, но отложил в сторону, а меня притянул к себе:
— Обязательно выпорю, ты заслужила. Но это потом. Иди сюда.
Я свернулась калачиком в его объятиях, уткнувшись носом в шею. Неужели кошмары закончились, неужели то, что произошло с нами, было искуплением всего, что будет? Хотя мы заплатили высокую цену, я согласна. За то, чтобы иметь возможность сидеть вот так в объятиях самого красивого мужчины в мире, обладателя самых красивых стальных глаз, самых ласковых и сильных рук… ерунда, просто самого любимого человека — я согласна платить. Мелькнула предательская мысль, что оплачено на всю оставшуюся жизнь.
— Давай руки.
Голос спокоен, но в глазах я улавливаю легкую тревогу, он боится за меня. Зря, Ларс, главное — я не боюсь сама, не просто не боюсь, а жажду испытать эту боль.
Руки в наручниках прикреплены к крюку наверху. Ноги тоже связаны и едва достают до пола.
Рот заполняет кляп, теперь Ларс даже не спрашивает, хочу ли я этого, ведь я рабыня, а он хозяин. На глаза ложится повязка. На мгновение, всего на мгновение становится страшно, но этот страх не успевает уловить даже Ларс, просто я вспоминаю, что все манипуляции с моим телом проделывает человек, которому я доверяю больше всех в жизни, которого больше всего люблю. Больше мой клапан не западет, когда я в руках Ларса, я не задохнусь.
От Ларса я готова принять плеть, это не только наказание, это выражение доверия, причем взаимное.
Первый удар хоть и легкий, но неожиданный. Только бы не остановился из‑за того, что я дернулась.
Нет, он все понял. Следует новый взмах и кожу обжигает плетеная кожа.
Боль…
Дело не в том, что она выносима, совсем недавно я не перенесла бы и куда менее сильную. Эта боль желанна, боль — освобождение.
Свист плети.
Боль — избавление. От всего, что было не так…
Снова удар.
Избавление от своего страха…
Плеть.
От недоверия…
Кожу обжигает прикосновение девайса.
От ревности и глупости…
Еще…
Я люблю тебя, Ларс!
Еще…
И боль, которую испытываю сейчас, тоже люблю…
Боль может быть белой…
Бритт ворчит:
— Ну зачем им уезжать в какую‑то там Швейцарию?
— Швейцария не какая‑то там, к тому же там прекрасные медицинские учреждения, — спокойно возразила подруге Фрида.
— А в Швеции нет? Что, нельзя родить здесь?!
— Бритт, ну ты же знаешь, что Ларс гражданин Швейцарии и хочет, чтобы ребенок тоже получил швейцарское гражданство.
— Чем шведское хуже?
— Не хуже, но они с Бритт договорились, что второй малыш родится здесь и будет иметь гражданство мамы.
— Все равно, — надула губы Бритт.
— Чего ты дергаешься?
— Не знаю, мне кажется, стоит Линн уехать, что‑то случится.
— Конечно, случится, она родит крепкого и здорового малыша. К тому же Линн не одна, она с Ларсом.
— Ларс не акушер. Они тебе не говорили, кто там?
— Сами знать не хотят. Какая разница?
— Ларс хочет маленькую принцессу, а если он хочет, то так и будет.
— Мне кажется, Линн не против. Где бы нам припарковаться? — Фрида крутила руль, как заправский гонщик.
— Вон они!
— Вижу.
Уже через минуту подруги обнимались, причем Бритт старалась ненароком не задеть уже большой живот Линн:
— Ну ты и растолстела! У вас там не двойня?
— Хорошо бы, еще раз девяти месяцев сплошных запретов я не выдержу, — вздохнула подруга.
Ларс возмутился:
— Ты намерена обойтись двумя детьми?
— А сколько тебе нужно?
— Много, и вообще, когда ты беременна, то не такая беспокойная. Будешь рожать, пока не привыкнешь. И не спорь, не то выпорю.
Чтобы отвлечь его от столь опасной темы разговора, Линн поинтересовалась у подруг:
— Как ваши дела?
Фрида покачала головой:
— Бритт серьезно намерена составить конкуренцию агентству «Леди».
— Конечно! Пусть занимаются соблазнением мужиков, мы займемся настоящим сыском! — У Бритт вид победительницы, хотя ни одного дела они пока не завершили.
— Берегитесь, преступники, Бритт вышла на тропу войны. Не забывай вовремя сообщать, когда тебя нужно вытаскивать из неприятностей. Фрекен не желают посидеть с чашечкой кофе? — улыбнулся Ларс. — У нас есть время?
— Полчаса есть, — строгости Бритт могла бы позавидовать любая профессор.
Через два часа, за которые Бритт успела в подробностях пересказать подруге сложности дела, за которое они с Фридой взялись («Ой, там столько всего! В убийстве подозревают ее, но она точно не виновата, а вообще, такого паразита убить не грех, непонятно, почему столько ждали»), все же организовав свое частное сыскное агентство, новоиспеченные частные сыщицы отправились по своим делам, а Ларс повез Бритт через мост в Данию и дальше в Швейцарию — ей скоро рожать…
Линн оглянулась, провожая взглядом машину подруг:
— Как я им завидую.
— А они тебе.
— Думаешь?
— Фрида завидует, ты заметила, как она смотрела на твой живот?
— Ларс, неужели их в агентстве только двое?
— Нет, с ними Магнус и Том.
— Думаешь, справятся?
— Почему нет? Они девушки весьма решительные, к тому же при таких помощниках.
— Ларс, вот рожу и присоединюсь к ним!
Ларс совершенно серьезно кивнул:
— После пятого пожалуйста.
— Что?!
— Надо решать демографическую проблему Швеции. К тому же психологи советуют иметь каждому ребенку в семье не меньше двух братьев и двух сестер.
— Тебе хорошо говорить, не ты ходишь беременным…
Загорелся красный сигнал, пользуясь этим, Ларс наклонился к жене и нежно поцеловал в висок:
