Высоко в небе загрохотал гром. Что-то плеснуло
и разбежалось белыми кругами. Точно камень бросили в небесную синь.
– Грааль Гардарика сработала! –
сказала Гробыня.
Никто не ответил. Это и так было очевидно. Все
стояли и смотрели вверх. Вскоре, снижаясь по спирали, над озером появилась
длинная деревянная скамья. С одного ее края сидела Медузия, с другого – Великая
Зуби. Между ними мелькали детские головы. Дети сидели, вцепившись в скамейку, и
со смесью страха и любопытства озирались по сторонам.
Первыми их заметила Лиза Зализина.
– Это что за мелочь? Детский сад, что ли,
гробанули? – презрительно поинтересовалась она.
– Лапочка, а ты подумать не пробовала?
Иногда, знаешь ли, помогает! Это первокурсники! Недавние лопухоиды, у которых
наши преподы обнаружили способности к магии. Им сейчас десять-одиннадцать лет,
я полагаю, – откликнулась Гробыня.
Она извлекла откуда-то бинокль и направила его
на первокурсников.
– Двадцать… двадцать один… – считала
она. – Странно, что новичков так рано привезли. Обычно их в конце августа
доставляют. А тут – раз, и весной. Тупо как-то! Прежний первый курс еще не до
конца отучился!
– В лопухоидном мире становится все
больше магии. Тревожно много магии. Еще немного, и скрывать это станет невозможно.
Соответственно, изымать одаренных детей и доставлять их в магические школы
приходится чаще, чем прежде. Моя бабуся дня три назад сказала, что на Лысой
Горе всерьез обсуждают, не следует ли увеличить число российских волшебных
школ, или разумнее будет достроить Тибидохс, – знающе проговорил Баб-Ягун.
– Ну и откуда у лопухоидов переизбыток
магии? Магия не может взяться ниоткуда. Ничто не возникает из ничего. У магии
должен быть источник, – с подозрением спросил Горьянов.
– Демьян, умоляю, отвернись, или у меня
завтрак в желудке прокиснет… – поморщился Ягун. – Я не знаю, откуда
взялась лишняя магия. Бабуся об этом не очень-то распространяется. Только
мельком сказала, что это может быть связано со стражами света и тьмы… и с
Мефодием, что ли, каким-то.
– Мефодием Буслаевым, – сказала
Таня.
– Ты что, его знаешь? – удивился
Ягун.
– Не-а… Сарданапал что-то когда-то
упоминал, а дальше пошли непонятки. И Сарданапал молчок, и этот парень Буслаев
ни гугу. Однако мне все равно тревожно. Есть ощущение: что-то где-то
происходит, но вот что и где? Тут моя интуиция молчит, – пожав плечами,
сказала Таня.
Скамья опустилась на небольшую площадку с той
стороны подъемного моста и зависла в воздухе в полуметре от земли. Вначале
спрыгнула Зуби, за ней Медузия, а за ними горохом посыпались дети.
– Ни фига себе лебеди! Воробьи
какие-то! – сказал Семь-Пень-Дыр.
Гуня Гломов хмыкнул, точно кашлянул в бочку.
– Ага! Какие-то они совсем дохлые! Мелкое
пошло поколение!.. Хотя вон тот парнишка с красной рожицей ничего, крупненький!
Смотрите, пытается Ржевскому кулаком в нос врезать! Прям так, с ходу, за
здорово живешь! Призраку, понятное дело, ничего, но парень-то как старается!..
– Будущий Гуня! – хихикнул Жикин, но
хихикнул осторожно, с необходимой долей такта, чтобы не разозлить Гломова, а,
напротив, польстить ему. Однако он просчитался.
Гуня с неумолимой неторопливостью танковой
башни повернулся к Жикину. Тот на всякий случай втянул голову в плечи.
– Ну я не я – это время покажет. А
задатки да, есть, – важно согласился Гломов и отвернулся с такой же
неторопливостью.
Зубодериха с другой стороны рва что-то
скомандовала, и дети послушно стали строиться парами.
– А знаете, что самое грустное? –
вдруг сказала Рита Шито-Крыто.
В голосе у нее прозвучала такая искренняя
печаль, что все невольно повернулись к ней.
– Самое грустное, что этих малявок
набрали на наши места! Они займут наши комнаты в Тибидохсе, когда мы отсюда
уйдем. Они – это мы. Только уже другие… – продолжала Рита.
– Без паники, Шито-Крыто! Никуда мы
отсюда не сваливаем, пока что! Еще есть три года 5магспирантуры! – заявил
Баб-Ягун.
– Не у всех. Конкурс высокий! И мест
гораздо меньше, чем нас… – с опаской процедил Семь-Пень-Дыр.
Гробыня мило улыбнулась. Верхняя губа у нее
сегодня была ядовито-сиреневой, а нижняя – черной с блестками. Гробыня
продолжала свои эксперименты с экстремальной косметикой.
– Все в этом мире поправимо, Дыр.
Существуют отличные медленные яды. Ты еще не раздумал поступать? Приходи
сегодня ко мне! Чайку попьем! – пригласила она нежно.
Пень тревожно засопел.
– А я приглашена на чай? Я приду со своей
заваркой! – встряла Шито-Крыто.
Среди старшекурсников Тибидохса она считалась
лучшей по ядам и противоядиям. Да и в сглазах была неплоха. Недаром у Великой
Зуби она была любимой ученицей. Разумеется, Гробыне не улыбалась перспектива
состязаться с Риткой.
– Ты в пролете, Шито-Крыто! Все яды
только для моего любимого Дыра! – сказала она с беспокойством.
Ритка хотела ответить, но внезапно была
отвлечена чем-то, происходящим по ту сторону рва.
– Опс! А это еще что за акселератихи?
Если это первокурсники, то я африканская принцесса! – напряглась вдруг
Шито-Крыто.
– Какие акселератихи? – щурясь,
спросила Лиза Зализина.
– Да вон те две! С ними еще парень! Им
уже лет по шестнадцать, не меньше! Куда ты смотришь, Лизон? Тебя что, надо
взять за уши и навести на цель, как перископ?
– Не, я уже вижу. Но там Ванечки
нет, – рассеянно сказала Зализина.
Ритка посмотрела на нее с состраданием.
– Умничка! Суть ты уловила: Валялкина там
нет. Остальное детали, – заметила она.
* * *
Грааль Гардарика еще раз сработала. Невидимый
купол, скрывавший магический остров, раздвинулся. Рядом с мостом опустились три
ступы. Их антикварный вид немедленно дал Ягуну повод пошутить, что кто-то
гробанул магическую свалку в котловане вулкана на Мертвом острове.
