Шурасик прищелкнул языком.
– Фу, какой ты прозаичный! Ты явно не
догоняешь свободное парение моей мысли!.. История жизни Ферапонта крайне
поучительна, друг мой Жика… Это был авантюрист, поэт и ученый. Три в одном, как
пишут на лысегорских отвертках. В них, кроме часов, встроен датчик вампиризма,
который глючит на вурдалаках и срабатывает на родную бабушку. Ферапонт
отправился в Азию изучать секретные маготехники, разозлил бабаев, которые,
собственно, и держали их под секретом, был схвачен и провел в темнице сто
семьдесят два года, охраняемый пятью глухонемыми неподкупными стражами. Правда,
потом оказалось, что вместо Ферапонта все эти годы – ха-ха! – в темнице
просидел правитель бабаев султан Максуд. Ферапонт изыскал способ поменяться с
ним телами и преспокойно изучал маготехники, находясь в чужом теле и совершая
экскурсионные вылазки в султанский гарем. Узнав все, что ему надо было, он
освободил свое прежнее тело особо изданным приказом, вновь переселился в него и
благополучно скрылся. Позднее он написал труд, тот самый, Жика, тот самый…
– Про вторую сущность, что ли? –
спросил Жикин. Его красивое лицо выразило блаженное недоумение идиота.
– Вот именно! – обвиняюще продолжал
Шурасик. – Говоря упрощенным языком, магия второй сущности состоит в
принятии дополнительной личности путем прохождения обряда раздвоения. Другими
словами, ты переселяешься из тела в тело произвольно по собственному желанию,
если владелец тела хотя бы раз – пусть даже случайно – даст тебе разрешение…
При этом право выбора имеешь только ты. Другой, тот, кто дал разрешение,
удовольствуется телом по умолчанию. Тем, что осталось. Понял?
– Ага! То есть ты сможешь проникнуть на
время в мое дело, посмотреть моими глазами на одновзглядную бумагу, которая
ничего не заподозрит, и решить за меня мой тест? – попытался уяснить
Жикин.
– Умничка, Жорик! Я всегда подозревал,
что ты гений!.. Только еще не факт, что я захочу переселяться в твое тело.
– Я тебя прошу, Шурасик! Все, что угодно!
Я тебе всю жизнь помогал! – взмолился Жикин.
Шурасик прищурился и задумчиво повертел в
пальцах карандашик, разглядывая прежде оставленные следы своих зубов.
– Ты помогал мне? Что-то я не припоминаю.
Возможно, такое случалось в прошлом воплощении, когда ты был ослом, а я
погонщиком ослов.
– Шу-у-урасик! Ну па-аче-ему ты
та-акой! – артистически взвыл Жикин.
Шурасик встал во весь свой немалый рост.
– На колени! – велел он.
– Чего? – не понял Жикин.
– На колени! Бескорыстно пускай тебе
светленькие маги помогают!
Жикин опустился на колени с такой
стремительностью, словно ему подпилили ноги бензопилой.
– А теперь поможешь? Обменяешься со мной
на экзамене телами? – спросил он с надеждой.
– М-м-м… Ну… возможно, что и помогу… –
протянул Шурасик, задумчиво созерцая коленопреклоненного Жикина.
– Только это будет временный
обмен! – быстро добавил Жикин.
– Само собой. На пять минут, и то с
величайшим омерзением… И еще одно: когда окажешься в моем теле, не вздумай
давить мои угри! Я этой чести никому не доверяю!
– Хорошо, клянусь, что не трону. И ты
поклянись, что поможешь! – потребовал Жора.
– Предусмотрительный ты, Жикин, аж жуть!
Прям тиха украинская ночь, но сало лучше перепрятать, – протянул отличник.
– Ну поклянись! – продолжал ныть
Жорик.
– Хорошо! Будут тебе санки, будет и
свисток… Разрази громус! Клянусь, что тест ты сдашь! – четко и ясно
произнес Шурасик.
Жикин поднялся с колен и деловито отряхнул
брюки. Он слегка удивился, что Шурасик дал такую серьезную клятву, однако долго
удивляться было не в его правилах. Он уже получил согласие, а больше ему от
Шурасика ничего и не нужно было. И теперь Жикин хамел на глазах.
– Договорились! Свистни мне, когда надо
будет проходить обряд! Пока, Шурочка! Спокойной тебе ночи в твоей грустной
комнатке, заваленной книжечками! Будь хорошим мальчиком! Меняй подгузники!
Когда за Жорой закрылась дверь, Шурасик вновь
вернулся к зеркалу. Вернув обиженное отражение, он посмотрел на свое бледное
некрасивое лицо, на маленький подбородок, на оттопыренные уши и неожиданно
расхохотался.
– Все-таки ты дурак, Жикин… Круглый
дурак! – сказал он.
* * *
Около полуночи Шурасик тщательно оделся,
почистил зубы и обувь и, поразмыслив немного, вылил на себя полфлакона мужской
туалетной воды «Маленький мачо». Флакон был выписан полгода назад по каталогу с
Лысой Горы, но до сих пор так и не опробован. Случая как-то не было. Хотя, если
верить прилагаемому сертификату, одной капли туалетной воды (до, после, в
процессе или вместо бритья) было достаточно, чтобы растопить самое холодное
сердце. На этикетке мелким шрифтом значилось: «Осторожно! При превышении
дозировки девушки мрут от любви, как мухи! « Однако, наученный горьким опытом,
Шурасик не доверял рекламе и потому превысил дозировку раз в восемь.
Закончив все приготовления, он выскользнул в
коридор и осторожно, стараясь не производить шума, стал пробираться через Жилой
Этаж к лестнице. По обе стороны слева тянулись двери комнат. Тибидохс жил
ночной, особенной жизнью.
Из комнаты Гуни Гломова доносились вопли, звон
мечей и глухие страстные удары кулака в стену. Судя по мощи ударов, они были
усилены Гломусом вломусом . Потом страшный бас произнес:
– Моя жизнь – длинный шрам, моя судьба –
боль! Я давно готов умереть, а вот готов ли ты? Положи вилку, хмырь, и отойди
от могилы!
Шурасик вздохнул. Он догадался, что Гуня настроил
зудильник на лопухоидное телевидение, насмотрелся фильмов про вампиров и теперь
обогащает свой тактический арсенал наездов и запугиваний.
– Не, так как-то фигово… Слишком
длинно! – продолжал вслух рассуждать Гуня. – А если то же самое, но
чуток в доброжелательном духе: «Не дразни меня, чувак! Я очень зол с того дня,
как меня убили!» М-м-м… А че? Нормуль! А если так: «Чьи это хорошенькие глазки
плавают у меня в чае? Чтааа-аа?!»
Хотя эти слова явно были обращены не к нему,
Шурасику стало неуютно, и, покрутив пальцем у виска, он поспешно прошмыгнул
дальше.
От двери Демьяна Горьянова пахло прокисшим
молоком. Рядом с Демьяном вообще прокисало все подряд, а его доброжелательного
взгляда опасался даже циклоп Пельменник. Тревожась, что его одеколон утратит волшебные
свойства, Шурасик поспешно пробежал мимо горьяновской двери мелкой трусцой.
