Кто-то постучал в дверь. Таня подумала, что
это Ванька, и ужасно обрадовалась, что он пришел. Такой вечер обязательно нужно
было разделить с кем-то.
– Сезаммо распахнулло! – не оглядываясь,
крикнула Таня.
Она услышала, как Ванька вошел, приблизился к
окну и остановился сразу за ней, у подоконника. Решив использовать Ваньку в
полезных и мирных целях – не вечно же с ним ссориться! – Таня откинулась
назад и, уперевшись лопатками о его грудь, положила затылок ему на плечо.
Валялкин был теплым и стоял как влитой, не отходя от окна. Чем не спинка для
экспромтом сочиненного кресла?
– Держи меня крепче! Я, может, засну. Не
удержишь – пролечу пару десятков метров и воткнусь в камни, – промурлыкала
Таня, медленно отпуская подоконник.
Это был не блеф. Таня была уверена, что Ванька
начнет ворчать, рассуждая, что опасно, а что неопасно, но нет… Видно, и
правильный Валялкин порой становился человеком и начинал понимать полутона.
Ванька обхватил ее за пояс. Таня почувствовала
себя надежно, и, отбросив опасения, благодарно закрыла глаза. Ванька держал ее
так крепко и уверенно, что она готова была поручиться: скорее Тибидохс рухнет,
чем он отпустит ее.
– А у тебя руки вроде сильнее стали. Вот
так, отлично… А теперь я буду спать! – заявила она, шагая в облако
блаженства.
Время остановилось. Да и существовало ли оно
когда-то? Возможно, время придумали те, кому было что терять, и хотелось
притормозить ускользающие мгновения. Таня так никогда и не поняла, уснула ли
она и как долго провела с откинутой головой на его плече.
– Надеюсь, Пипа и Склепова не припрутся в
комнату! – сказала она с закрытыми глазами.
– Не припрутся. Я наложил на дверь
снаружи магию древесной смерти. Любому, кто остановится рядом, – станет
жутко, и он уйдет, – ответили ей.
– Древесной смерти? Разве мы такое
проходили? – удивилась Таня.
Да и голос Ваньки показался ей странным. Она
отстранилась, резко обернулась и едва не выпала в окно. За ней стоял Глеб
Бейбарсов.
– Откуда ты тут взялся? Да отпусти меня!
Давно ты тут? А куда делся Ванька?
Она перекинула ноги через подоконник и
спрыгнула в комнату, быстро просчитывая варианты. Предположим, она
действительно уснула. Тут был Ванька, потом заглянул Бейбарсов. Ваньке надо
было куда-то отлучиться, и он попросил Бейбарсова ее подержать. Вот свинья!..
Нет, что-то тут не сходится.
– Это был ты? Все время? – спросила
она подозрительно.
– Да.
– А почему ты не сказал, что это ты?
– Потому что меня никто не спрашивал. И
потом, не мог же я допустить, чтобы ты вывалилась в окно?
– Так приличные люди не поступают! Они
хотя бы предупреждают, когда их принимают за кого-то другого, – ворчливо
проговорила Таня.
Глеб пожал плечами. Он был спокоен, как
степной божок. Непоколебимо спокоен.
– А кто тебе сказал, что я приличный? Я
даже не светлый. Я некромаг, – заметил он резонно.
Таня отвернулась. Она сообразила, что все, что
она теперь скажет, заведомо будет выглядеть нелепо. Может, сменить тему и не
зацикливаться на досадной ошибке? А если повернуть ситуацию? Если бы это была
не она, а, скажем, Склепова? Гробыня наверняка не стала бы заморачиваться. Ну,
полежал ее затылок минут пять на чужом плече – и что? «Пусть теперь не моет
плечо до конца жизни!» – сказала бы Гробыня.
– Зачем ты вообще приходил? Просто
по-соседски попросить спички? – недовольно спросила она.
Бейбарсов поднял палец и лениво, не применяя
никакой видимой магии и не произнося заклинания, выпустил из ногтя короткую
синеватую струйку огня.
– Зачем тогда?
Глеб подул на палец.
– Я хотел попросить тебя показать мне
остров. Полетать со мной.
– Почему именно меня? У меня на лбу
написано, что я экскурсовод-любитель? – подозрительно спросила Таня.
Бейбарсов улыбнулся.
– Мне почему-то показалось, что ты любишь
летать. Впрочем, я, скорее всего, ошибся. Многие девчонки побаиваются ночных
полетов… Если хочешь, мы полетим медленно на Пилотус камикадзис . Я обещаю тебя
не обгонять.
– В самом деле? Вот спасибо!.. Без этого
обещания я ни за что бы не полетела!
Уже выдвигая из-под кровати футляр с
контрабасом, Таня запоздало сообразила, что ее элементарно подловили. Уязвив
самолюбие, умело сыграли на ее любви к полетам.
«Ну и пусть, – подумала она. –
Пожалуй, будет неплохо, если мы пролетим перед окном у Валялкина. Это вправит
ему мозги насчет магспирантуры. А тебе, мальчик-вуду, я продемонстрирую разницу
между ступой и контрабасом. Ты узнаешь, что такое тибидохская ведьма!»
* * *
Вскоре они стояли на крыше Большой Башни, там,
где старинный знак Леопольда Гроттера указывал направление на Лысую Гору. Таня
провела ладонью по камню, который помнил ее отца.
«Пап, я тут! Пап, я уже старше, чем ты был,
когда сбегал ночами из Тибидохса на Лысую Гору», – подумала она с
нежностью.
Таня села на контрабас и, указав смычком
направление, произнесла Торопыгус угорелус . Влажный ночной ветер упруго
толкнул ее в лицо. Если бы не ветер, Таня могла бы решить, что не летит, а зависла
над землей. Темнота съедала звуки, скрадывала расстояние. Она съедала даже
направление полета, и если бы не темная черепаха Тибидохса внизу и не золотая
монетка луны над головой, Таня затруднилась бы сказать, где земля, а где небо.
На несколько минут она забыла о Глебе и
удивилась, поняв, что он продолжает держаться рядом. Причем даже опережает ее
на несколько метров.
«Ничего себе дела!» – удивилась Таня. Когда
они стояли на крыше, она, признаться, подумала о старой ступе с иронией и даже
сравнила ее про себя с пустой кадушкой из-под капусты. Одновременно Таня
отметила, что Глеб, даже со старомодной ступой, ухитряется выглядеть
естественнее, чем тот же Горьянов или Семь-Пень-Дыр на новеньких пылесосах.
Лица Глеба в темноте было не разглядеть. Таня
только увидела, что он поднимает руку и подает ей знак. Пока Таня соображала,
что это может означать, Глеб заложил умопомрачительный вираж и исчез.
Таня сразу прочувствовала преимущества ступы
при выполнении внезапных перестроений и вертикальных маневров. Ступа
управлялась короткой видавшей виды метелкой. Когда надо было резко набрать
высоту, Глеб вскидывал руку с метелкой. Ступа мгновенно останавливалась и,
точно штопор, ввинчивалась в небо. Достигнув нужной высоты, Глеб вновь придавал
метелке горизонтальное положение.
