– Это сигнал. Они требуют, чтобы мы
немедленно легли в дрейф и подчинялись их приказам. В противном случае они
откроют огонь на поражение! – сказал Безглазый Ужас.
– Ага, сейчас, – сквозь зубы произнес
Бейбарсов. – Танька, приготовь метелку! Нам придется резко перейти на Торопыгус
угорелус и набрать высоту… Подожди, пока я прокляну их рулевого, а потом…
Его рука скользнула к бамбуковой трости.
Каменный склеп стал еще ближе. Теперь Таня различала даже лица тех, кто сидел в
нем. Их в самом деле было семь: командир, он же рулевой, пепелометчик со вторым
номером расчета, боевой маг и три стрелка из сглаздаматов. Острые дула
сглаздаматов уже смотрели на них. Дуло пепеломета пока нейтрально целилось в
тучки, однако пепелометчик уже изготовился – это было видно. Боевой маг –
суровый бородатый детина – поигрывал прозрачным шаром, в котором плясали
голубоватые молнии.
– Ты уверен, что сумеешь сбить
склеп? – спросила Таня.
– Нет. Из трости нет. Но то, что их станет
меньше семи – как пить дать… Пока пепелометчик нажмет на курок, моя трость
успеет выбросить два луча. Возможно, мне удастся даже попасть в пепелометчика
раньше, чем он попадет в нас.
– За что ты их так ненавидишь? –
спросила Таня.
– За все. Эти парни из Магщества все
равно меня не выпустят живым. Я для них урод, мутант из глуши, выкормыш ведьмы,
опасный некромаг. Таких, как я, лучше держать в Дубодаме. Однако у меня
несколько иные планы… Танька, может, тебе лучше выпрыгнуть с платком-парашютом?
Если они собьют ступу – ты не уцелеешь. А так, покончив со мной, они подберут
тебя из океана.
Таня покачала головой.
– Меня? Ты забыл, что я Гроттер. Девушка,
которой дадут пойти на дно, только бы тетям Пуппера спалось спокойно…
Глеб благодарно взглянул на нее.
– Отлично! Тогда начинаем на счет три.
Только дождись, пока я вскину трость, не раньше. Раз… два…
– Отбой! Тут еще кто-то есть! –
вполголоса сообщил Безглазый Ужас.
Из мрака вынырнуло три одноместных гроба, над
которыми парусом надувались белые саваны.
– Еще маготворцы? – спросила Таня.
– Нет, едва ли! Клянусь Чумой-дель-Торт,
это вампиры-камикадзе! – прокомментировал Ужас.
Несколько секунд камикадзе определялись, что
является их главной целью – вооруженный до зубов каменный склеп или
сравнительно мирная ступа, которую легко будет сбить и потом. Склеп,
разумеется, был опаснее. Набирая скорость, гробы рванули к нему.
Маготворцы вуду на каменном склепе
забеспокоились. Пепелометчик торопливо стал разворачивать орудие в сторону
новой цели. Рулевой поспешно пытался сманеврировать. Однако мог ли
неповоротливый склеп тягаться в маневренности с парусными гробами? Стрелки
застрочили из сглаздаматов. Вампиры-камикадзе приближались. Один гроб
развалился в воздухе, встретив молнию из шара боевого мага. Другой гроб был в последний
миг сбит из пепеломета. Третий же врезался в центр каменного склепа. Тане
почудилось, что она видит довольную ухмылку на смуглом лице вампира-камикадзе.
Полыхнула двойная красно-зеленая вспышка.
Океан охотно проглотил все, что уцелело после взрыва. Лишь крошечная ступа
осталась парить над океаном, да по волнам внизу печально плавал саван отважного
камикадзе.
– Глазам своим не верю! Всего этого не
было! Меня сглазила Пипа, и мне приснился скверный сон! – сказала Таня.
Бейбарсов коснулся ее плеча.
– Просыпайся скорее! Надо предупредить
наших и заблокировать Гардарику . Думаю, это лишь небольшая часть гостей.
Основная вечеринка еще впереди.
* * *
В Зале Двух Стихий собралась вся школа.
Младшекурсники пугливо жались друг к другу. В лабиринтах у Жутких Ворот визжала
и ругалась нежить. Блокировки Зуби и Поклепа перестали действовать, а поставить
новые не получалось. Изредка три-четыре безбашенных хмыря набирались наглости и
принимались, выкрикивая мерзкие слова, шастать под ногами у неповоротливых
атлантов. Другие пытались нацарапать гвоздем на ступне у крайнего атланта нечто
выразительное, буквы в три-четыре. Дальше глубокомысленность хмырей не
простиралась. Атлантам было не разогнать шуструю мелочь, мелькавшую слишком
быстро для их каменных глаз. Они мало-помалу начинали злиться и грузно
переступали с ноги на ногу, раскачивая тибидохские своды, что грозило
обрушением кровли. Тогда кто-нибудь из старшекурсников вставал и, подняв
перстень, отгонял их Мотисом-ботисом-обормотисом.
В Зал Двух Стихий вошел Баб-Ягун, таща
тяжеленное магическое зеркало на бронзовой подставке. Шустрый внук Ягге отыскал
его в кладовке рядом с магпунктом, в которой Поклеп хранил неисправные,
недоукомлектованные или угасающие артефакты. Установив зеркало посреди зала,
Ягун содрал с него паутину и протер запыленное стекло первой попавшейся
скатертью-самобранкой. Это оказалось не самой удачной идеей, поскольку
обиженная скатерть немедленно потекла вареньем.
Пока Ягун скреб в затылке, вспоминая очищающее
заклинание, это уже сделал Шурасик, и зеркало приобрело вполне пристойный вид.
Даже бронза немного отчистилась от зелени.
– Видали, что я нашел?! –
похвастался Ягун. – Отличное магическое стекло! Знает все, что происходит
в мире. И чего Поклеп засунул его вместе с хламом? Теперь осталось разобраться,
как его запустить!
Он дважды обошел вокруг зеркала в поисках, нет
ли где подсказки краской или карандашом – пожилые маги охотно подписывают
артефакты, опасаясь в ответственный момент забыть, как ими пользоваться, –
но ничего не нашел и наудачу выдал из Пушкина:
– Свет мой зеркальце, скажи да всю правду
доложи…
Цитата возымела на стекло неожиданное
действие. Бронзовая рама раскалилась.
– Ты, ты, ты всех милее… Отвали,
царица! – огрызнулось зеркало.
– Какая я царица?.. – растерялся
Ягун, но зеркало его не слушало.
– Ты, ты, ты! Она, она, она! Не ты, так
она! Не она, так ты! Вы обе всех милее, психопатки! Забодали уже! Я за себя не
ручаюсь! Заберите кто-нибудь от меня эту дуру, или я разлечуть
осколками! – в истерике запищало оно.
– Похоже, оно глухое! С кем-то меня
путает! – обиделся Ягун.
Шурасик с авторитетным видом поправил очки.
– Налицо все признаки магического шока!
Другими словами, артефакт свихнулся от слишком продолжительного общения с
царицей, которая задавала ему один и тот же вопрос… – сказал он.
– И что? Ничего сделать нельзя?
