— …а вы мне про нож ничего не сказали, несмотря на то что я просил ни в коем случае не приходить на прием с оружием.
Человек с оружием в кармане имеет преимущество перед безоружным собеседником. Оружие дает своему владельцу чувство некоей защищенности, а пациент с психиатром должны общаться на равных. Строго на равных. Да и вообще, всякое во время сеанса может случиться, иной раз бессознательное может так откликнуться, что рука сама к спусковому крючку потянется. Долго ли до греха. В прошлом году в шестом диспансере пациент так разволновался во время приема, что выхватил из подмышечной кобуры травматический пистолет и выстрелил врачу в лицо, можно сказать в упор. Был доктор — и нет доктора. Поэтому некоторых пациентов лучше сразу предупреждать о запрете на оружие. Не всех, конечно, а именно некоторых, таких вот энергичных мужчин, как Сергей Леонидович.
В белесых, каких-то совсем стариковских глазах Сергея Леонидовича мелькнуло изумление.
— Оружие? — Тонкие губы растянулись в улыбке, отчего рот стал похож на длинную ровную прорезь. — Вы шутите, доктор? Это же так, сувенир, мальчишечья радость. Годится только карандаши точить…
Лезвие у «сувенира» было совсем не сувенирным, сантиметров пятнадцать, если не больше. Многовато для заточки карандашей.
— Есть ли смысл грузить вас такими мелочами, отнимать драгоценное время?
Молодец, Сергей Леонидович, хорошо изворачивается. Чувствуется старая закалка. Как говорится — «из обвиняемых, да сразу в прокуроры».
— В нашем с вами общении нет мелочей, Сергей Леонидович, — напомнил Савелий, — и об этом мы уже говорили. Ваша задача — рассказывать мне все, что вас беспокоит. Все-все, без исключения. Только так я смогу разобраться в вашем внутреннем мире и помочь вам. И не пытайтесь судить о том, что важно и что не важно, выкладывайте все, как есть. Вы помните, о чем мы договаривались?
— Помню.
— Тогда давайте будем впредь придерживаться политики максимальной откровенности, договорились?
— Договорились, — пробурчал Сергей Леонидович.
— Если вы не хотите мне о чем-то рассказывать, то вас, разумеется, никто не обязывает это делать. Но тогда мы просто прекращаем работать. Прошу понять меня правильно. С моей стороны было бы аморально продолжать вести вас, заведомо зная, что помочь я вам ничем не смогу…
О сопротивлении еще дедушка Фрейд
[3]
писал. Он почти обо всем успел написать, хотя бы понемногу. Казалось бы, парадокс — пациент добровольно обращается к психоаналитику или психиатру, разница не очень существенная, просит помощи, тратит на лечение свое силы, время и деньги, всячески демонстрирует заинтересованность в успехе и… на протяжении всего цикла упорно этому самому лечению сопротивляется.
На самом деле в сопротивлении пациента нет ничего парадоксального. Он действует в интересах своей болезни. У каждого свои резоны — кто-то «убегает» в свою болезнь, свыкается с ней, кто-то шантажирует болезнью близких или как-то иначе извлекает из нее выгоду. «И хочется, и колется», — говорят о подобных ситуациях в народе. С одной стороны, надо бы избавиться от болезни, а с другой — она дает кое-какие преимущества. Опять же есть вещи, которые не хочется затрагивать даже в самом откровенном общении. Подобное раздвоение крайне отрицательно сказывается на психике, иначе и быть не может.
— Если мы продолжаем, то я прошу вас впредь приходить на сеансы без какого-либо оружия. Вы можете оставить нож в машине…
— Но мне без него некомфортно, — перебил Сергей Леонидович.
— Плохо, — вздохнул Савелий. — Плохо у нас с вами все складывается. Сами посудите, ну что это за контакт, если вы ко мне в кабинет без ножа в кармане зайти не можете?
— Привычка, как известно, вторая натура.
Чем меньше ума у человека, тем с большим апломбом изрекает он прописные истины.
— Я понимаю, — кивнул Савелий. — А что, если мы поступим так — во время следующей встречи поговорим об этой вашей привычке? Приносите нож, мы положим его вот сюда на стол, — Савелий постучал пальцем по столешнице, — и поговорим о нем. Ведь есть же какие-то страхи, побуждающие вас постоянно иметь при себе нож. А сейчас, если вы не против, давайте вернемся к вашему сну. Итак, вы догнали убегавшую от вас супругу и перерезали ей горло. А что было дальше?
Семейные неурядицы и послужили причиной обращения Сергея Леонидовича к Савелию. Неладно как-то получилось — сменил Сергей Леонидович старую, давно опостылевшую ворчунью на юную хохотушку, а все проблемы остались теми же. Будто и не менял жен. Те же самые претензии, те же самые упреки, те же самые скандалы, та же, как выразился Сергей Леонидович, «тоска зеленая», то есть стойкое депрессивное состояние. И это вместо ожидаемой радости! Когда депрессия усилилась настолько, что начали появляться суицидальные мысли «а нужна ли она, такая безрадостная жизнь?», Сергей Леонидович заволновался (вот он, классический пример двойственности — и жизнь не радует, и смерть пугает) и обратился за помощью. И правильно сделал — без квалифицированного психиатра-психотерапевта ситуация вряд ли бы разрулилась сама собой. Скорее — наоборот.
В депрессии не было ничего удивительного. Меняя жен, сам Сергей Леонидович оставался прежним, вот все и повторялось по принципу «там же, тогда же». Пациенту, желавшему перемен в своей жизни, в первую очередь следует измениться самому. Савелий это понимал, оставалось сделать так, чтобы необходимость перемен осознал Сергей Леонидович. Это довольно долгий процесс, психотерапия вообще дело долгое, а Сергей Леонидович торопился, жаждал немедленных результатов, уже на второй прием собрался прийти с женой, наверное, ожидал, что Савелий, как это принято говорить, «вправит ей мозги». Пришлось разочаровать, до беседы с обоими супругами было еще далеко. С глазу на глаз Савелий бы пообщался с женой Сергея Леонидовича, было что спросить у нее, но против этого стал возражать пациент. Что ж, хозяин — барин.
Во время прошлой, пятой по счету, встречи Сергей Леонидович дважды поинтересовался, «когда закончится вся эта бодяга», как будто Савелий мог ответить на этот вопрос. Сегодня пациент выдал домашнюю заготовку про сон. По поведению, по манере изложения видно было, что сон выдуман от начала до конца. Савелий давно уже научился понимать, когда пациенты врут, а когда говорят правду. Научиться бы еще определять истину по лжи.
Заготовка явно была предназначена для того, чтобы «подстегнуть» Савелия. «Смотри, ты тут из пустого в порожнее переливаешь, про давно позабытое детство меня расспрашиваешь, а я ведь до крайности уже дошел, если мне такие сны снятся. Еще немного, еще чуть-чуть — и я ее наяву прирежу! Грех разделим пополам».
Не самый приятный пациент Сергей Леонидович, увы.
