Его сотовый зазвонил в тот самый момент, когда он дожевывал последний кусок. Босх достал телефон и бросил взгляд на дисплей. Номер не определялся, но тем не менее он решил ответить.
— Босх слушает.
— Гарри, это Дэвид Чу. Вы, кажется, жуете. Где вы сейчас?
В голосе его ощущалось волнение.
— Я дома. А вы где?
— В Монтерей-Парке. Мы его нашли!
Босх отреагировал не сразу. Монтерей-Парк был восточным пригородом Лос-Анджелеса, где почти три четверти населения составляли китайцы. Находясь в пятнадцати минутах езды от центра Лос-Анджелеса, эти кварталы тем не менее выглядели как некая чужая страна с недоступными пониманию языком и культурой.
— Кого вы нашли? — спросил он наконец.
— Нашего парня. Подозреваемого.
— Вы имеете в виду, установили его личность?
— Не только личность. Мы нашли его самого. Он сейчас у нас, прямо напротив меня.
Что-то в этом сообщении сразу встревожило Босха.
— Во-первых, что значит «у нас»?
— В полицейском управлении Монтерей-Парка. Коллеги опознали нашего парня по видео, а потом отвезли меня прямиком к нему.
Босх почувствовал, как у него застучало в висках. Бесспорно, установление личности триадского сборщика налогов — если только оно было проведено законным порядком — в значительной степени продвинуло расследование. Но все остальное услышанное им не внушало оптимизма. Привлечение к делу сотрудников другого полицейского управления и неконтролируемая слежка за подозреваемым были чреваты роковыми ошибками. Не поставив в известность ведущего следователя и не заручившись его одобрением, поступать подобным образом не следовало ни при каких условиях. Однако Босх понимал, что не должен сейчас устраивать разборки с Чу. Не время. Он должен сохранять спокойствие и делать все, что в его силах, дабы предупредить нежелательное развитие событий.
— Детектив Чу, слушайте меня внимательно. Вы уже установили контакт с подозреваемым?
— Контакт? Нет еще. Мы ждали подходящего случая. В данный момент он не один.
«Слава Богу!» — подумал Босх, но промолчал.
— Подозреваемый вас видел?
— Нет, Гарри, мы находимся на противоположной стороне улицы.
Босх с облегчением вздохнул. Ему хотелось думать, что ситуацию еще можно спасти.
— О'кей, оставайтесь на месте и докладывайте мне о том, какие шаги предпринимаете и в каком состоянии положение дел. А чего это вас занесло в Монтерей-Парк?
— У ПАГ прочные связи с тамошним полицейским отрядом по борьбе с уличными бандами. Сегодня вечером, после работы, я прихватил с собой фотографию нашего парня, чтобы проверить, не узнает ли его кто-нибудь из них. Мне повезло уже на третьем заходе.
— Ага, значит, на третьем. Кто это был?
— Детектив Тао. Сейчас я как раз с ним и с его напарником.
— Хорошо, ну и какое имя вам назвали.
— Бо-Джинг Чанг.
Он произнес это имя по буквам.
— То есть Чанг — это фамилия? — уточнил Босх.
— Верно. А согласно их агентурной информации, его прозвище Юнь Ким — то есть Храбрый Нож. Это согласуется с татуировкой.
— О'кей, что еще?
— Пока все. Он предположительно шестерка, занимает невысокое место в иерархии. У всех этих парней есть и легальная работа. Наш фигурант работает на стоянке подержанных автомобилей, здесь, в Монтерей-Парке. Проживает здесь с девяносто пятого и имеет двойное гражданство. Ни разу не привлекался — у нас, во всяком случае.
— И вы знаете, где он находится и чем занимается в данный момент?
— Я вижу, как он играет в карты. Храбрый Нож обретается преимущественно в Монтерей-Парке. А здесь есть клуб, где они любят собираться в конце дня. Тао и Эррера отвезли меня туда.
— Вы сказали, что находитесь на противоположной стороне улицы?
— Да, клуб располагается в одном из заведений стрип-молла.
[5]
А мы на другой стороне улицы. Видим, как они играют в карты. Мы смотрим на Чанга в бинокль.
— Ладно, слушайте, я сейчас выезжаю. Я хочу, чтобы вы вели себя там поскромнее — во всяком случае, пока я не приеду. Отползите по крайней мере на один квартал.
Последовала долгая пауза, потом Чу ответил:
— Вряд ли нам стоит отползать, Гарри. Если мы потеряем его след, он может скрыться.
— Послушайте, детектив, мне надо, чтобы вы сдали назад. Если он скроется, за это мне придется отвечать, а не вам. Нельзя допустить, чтобы он заметил присутствие полиции. Нам не нужен такой риск.
— Повторяю, мы на противоположной стороне улицы, — запротестовал Чу. — Четыре полосы движения.
— Чу, вы меня не слушаете. Если вы его видите, то нельзя исключать того, что и он вас заметит. Да задвиньтесь вы, черт вас побери! Я требую, чтобы вы переместились по крайней мере на квартал дальше по улице и ждали меня, не проявляя инициативы. Я буду там через полчаса, не позже.
— Все это довольно проблематично, — прошептал Чу.
— Мне все равно, это ваша проблема. Если бы вы взялись за дело правильно, то позвонили бы мне, как только получили данные на подозреваемого. Вместо этого вы устроили ковбойский наезд. Вы что, хотите провалить расследование? В общем, я намерен положить этому конец, пока вы не загубили операцию.
— Вы все не так поняли, Гарри. Я же вам звонил.
— Да, спасибо, очень признателен. А теперь марш оттуда. Я позвоню, когда буду подъезжать. Как называется то заведение?
После некоторого молчания Чу ответил обиженным тоном:
— Клуб «Восемьдесят восемь». Находится на Гарвей-авеню, примерно в четырех кварталах к западу от Гарфилд-стрит. Поезжайте по Десятой автостраде до…
— Я знаю, как туда добраться. Еду.
Он захлопнул телефон, считая, что положил конец дальнейшим дебатам. Чу был уведомлен. Если он не захочет отъехать или не сможет убедить двух монтерейских копов, тогда пусть пеняет на себя — Босх без всякого снисхождения подаст на него рапорт в отдел собственной безопасности полицейского ведомства.
12
Через две минуты Гарри был уже на улице. Он спустился с холма, на котором находился его дом, и по Сто первой автостраде, через Голливуд, направился в сторону центра. Потом свернул на Десятую и двинулся к востоку. При неплотном потоке машин до Монтерей-Парка оставалось проехать еще минут десять. По дороге Босх позвонил Игнасио Феррасу, оповестил о том, что случилось, и предложил встретиться в Монтерей-Парке. Феррас отклонил это предложение, сказав, что, пожалуй, будет лучше, если к утру один из них останется способным к дальнейшим действиям. Кроме того, он с головой ушел в изучение финансовых аспектов дела в надежде определить, насколько плохо шли дела у Джона Ли и в какой степени он мог зависеть от триады.
