— Есть.
Сун отвернулся от перил и вошел вслед за Босхом в квартиру.
Еще прежде чем закрыть за собой дверь, Босх знал, что в квартире они найдут чью-то смерть. Нет, в первой комнате не было ни тошнотворного запаха, ни крови на стенах, никаких других физических признаков разыгравшейся здесь трагедии, но за долгие годы работы Босх повидал больше пяти тысяч сцен преступления и выработал в себе что-то вроде нюха на кровь. Он не знал научного обоснования этому своему чутью, но был убежден, что пролитая кровь как-то меняет состав воздуха в замкнутом пространстве. И вот сейчас он учуял это изменение. Сознание того, что это может быть кровь его родной дочери, придавало этому предчувствию жуткий привкус.
Он чуть поднял руку, удерживая Суна на месте.
— Ты чувствуешь, Сун Йи?
— Нет. Ты о чем?
— Здесь кто-то умер. Ничего не трогай и постарайся ступать по моим следам.
Планировка была такой же, что и в соседней квартире. Тоже двухкомнатное жилье, на сей раз занимаемое матерью с двумя детьми-подростками. В первой комнате не было никаких признаков беспорядка, следов вторжения или указаний на возможную опасность. Тут стоял диван с неубранной постелью, и Босх предположил, что парень спал на ней, тогда как его сестра и мать занимали вторую комнату.
Соблюдая осторожность, Босх прошел в спальню. Занавеска на окне была задернута, и в помещении было темно. Босх локтем нажал настенный выключатель, и зажегся верхний свет, освещая кровать. Она тоже была неубрана и пуста, и опять-таки не было никаких следов борьбы, вторжения или смерти. Босх посмотрел направо. Там были еще две двери. Он предположил, что за одной из них — стенной шкаф, а за второй — ванная.
Босх всегда носил с собой в кармане пиджака латексные перчатки. Он достал одну и, натянув на левую руку, отворил ту дверь, что справа. Это действительно был стенной шкаф, плотно заполненный одеждой, висевшей на плечиках, а также уложенной стопками на полке. Верхний стеллаж был также забит какими-то коробками. Босх закрыл шкаф, перешел ко второй двери и решительно распахнул ее.
Маленькая ванная комната вся была покрыта засохшей кровью. Ею были заляпаны раковина, унитаз и кафельный пол. На задней стенке и на грязной пластиковой занавеске — белой в цветочек — были кровавые брызги и потеки.
Невозможно было ступить в комнату, чтобы не угодить ногой в кровь. Но Босха это уже не останавливало. Ему надо было добраться до душевой занавески. Ему надо было знать.
Он быстро сделал несколько шагов и отдернул пластик.
Душевая кабинка была крохотной по американским стандартам — не больше старой телефонной будки в ресторане на Фермерском рынке, — но кто-то ухитрился втиснуть туда три человеческих тела.
Затаив дыхание, Босх наклонился, пытаясь рассмотреть жертвы. Они были полностью одеты. Парень, самый крупный из всех, лежал лицом вниз поверх тела женщины лет сорока, сидевшей скрючившись, спиной к стене. Их поза приводила на ум нечто фрейдистское, на тему эдипова комплекса, что вряд ли входило в намерения убийцы. Глотки у обоих были перерезаны от уха до уха.
Позади и частично под телом женщины, словно бы прячась, находилось тело молодой девушки. Ее длинные темные волосы закрывали лицо.
— Боже! — воскликнул Босх. — Сун Йи!
Сун Йи вошел вслед за ним, и Босх услышал, как тот с шумом вдохнул воздух. Гарри принялся натягивать вторую перчатку.
— Там, под ними, девушка, и я не могу разобрать, Мэдди это или нет, — сказал он. — Надень вот это.
Он достал из кармана еще одну пару перчаток и протянул Суну, и тот проворно их натянул. Совместными усилиями они вытащили из душевой кабинки тело мертвого парня и положили на пол под раковиной. Босх затем начал осторожно перемещать тело матери, пока не открылось лицо девушки, лежавшей под ним на кафельном днище. У нее тоже было перерезано горло. В ее открытых глазах застыл смертельный ужас. При виде этого взгляда у Босха надорвалось сердце, но это лицо не было лицом его дочери.
— Это не она. Очевидно, это ее подруга Хи.
Гарри отвернулся, будучи не в силах далее созерцать жертв этой бойни, протиснулся мимо Суна, вышел в спальню и сел на кровать. Он слышал доносившиеся из ванной глухие тяжелые удары и догадался, что это Сун укладывает тела обратно в том порядке, в каком они их нашли.
Босх с шумом выдохнул и, подавшись всем телом вперед, обхватил себя руками. У него никак не шли из головы наполненные ужасом глаза девочки. Он согнулся в три погибели, чуть не свалившись с кровати.
— Что здесь произошло? — прошептал он.
Сун вышел из ванной и замер в своей традиционной позе телохранителя. Он ничего не говорил. Гарри заметил кровь на его обтянутых перчатками руках.
Босх встал и оглядел комнату, как если бы она могла таить какое-то объяснение жуткой сцены в ванной.
— Могло так случиться, что какая-то другая триада забрала ее у Пенга? А потом убила всю семью, чтобы замести следы?
Сун покачал головой.
— Это развязало бы войну между триадами. Но парень не из триады.
— Как? Откуда ты знаешь?
— В многоэтажном Туен Муне есть только одна триада — Золотой треугольник. Я проверил, на нем нет клейма.
— Какого клейма?
Сун запнулся и повернулся было к двери ванной, но затем передумал, снял одну из перчаток, поднес руку ко рту и оттянул нижнюю губу. На мягкой внутренней поверхности имелась старая, смазанная татуировка. Черными чернилами были вытатуированы два китайских иероглифа. Босх понял, что они-то и означали «Золотой треугольник».
— Значит, ты из триады?
Сун отпустил губу и покачал головой:
— Уже нет. Это было больше двадцати лет назад.
— Я всегда считал, что нельзя просто так выйти из триады. Если выходишь, то только вперед ногами.
— Я принес жертву, и совет разрешил мне уйти. И еще мне пришлось покинуть Туен Мун. Вот почему я перебрался в Макао.
— Какую жертву?
Весь облик Суна выразил еще большее смущение, чем когда ему пришлось демонстрировать татуировку. Но все же он опять медленно поднес руку к лицу и на этот раз снял темные очки. В первый момент Босх не заметил ничего необычного, но затем понял, что левый глаз у Суна искусственный. У него был стеклянный глаз. И от внешнего угла глаза загибался вниз едва заметный шрам.
— Черт, тебе пришлось отдать собственный глаз, чтобы выйти из триады?
— Я не жалею о своем решении.
Он снова надел очки.
Страшная сцена в ванной и откровения Суна ввергли Босха на какое-то мгновение в Средневековую эпоху. Он напомнил себе, что его дочери в ванной нет, а значит, она все еще жива и находится где-то в другом месте, за стенами этого дома.
— О'кей. Не знаю, что здесь произошло и почему, но нам надо продолжать идти по следу. В этой квартире должен быть какой-то намек на то, где может находиться Мэделин. Мы должны его отыскать, а у нас остается все меньше и меньше времени.
