— Да вы что, с ума посходили?! — завопил Лау. — Вы не имеете права!
— Успокойся, Генри, успокойся, — сказал Босх. — Мы сейчас поедем в управление и все проясним.
— Но у меня съемки! Мне надо быть на площадке через три часа!
— К черту съемки, Генри! Здесь не кино, а реальная жизнь, и мы едем в управление.
Босх поднял его с кровати и, поставив на ноги, подтолкнул к двери.
— Дэйв, ты там закончил?
— Все готово.
— Тогда иди впереди.
Чу вышел из комнаты, неся с собой металлический ящичек, содержащий «глок». Босх шел следом, ведя перед собой Лау и держась одной рукой за цепь, соединяющую наручники. Они двинулись по коридору, но когда добрались до верхней площадки лестницы, Босх натянул цепь, как вожжи лошади, и остановился.
— Погодите! Задний ход.
Он отконвоировал Лау назад, до середины коридора. Когда они здесь проходили, что-то привлекло внимание Босха, но до сознания не дошло, пока они не добрались до ступенек. Теперь же он смотрел на оправленный в рамку диплом Университета Южной Калифорнии. Лау окончил его в 2004 году, получив степень бакалавра гуманитарных наук.
— Вы учились в Южно-Калифорнийском? — спросил Босх.
— Да, факультет кинематографии. А что?
И учебное заведение, и год окончания совпадали с теми, что были в дипломе, который Босх видел в офисе хозяина магазина «„Фортуна“ — напитки и деликатесы». А кроме того, здесь также присутствовал китайский нюанс. Конечно, Босх понимал: множество юношей поступают в университет, и несколько тысяч оканчивают его каждый год, и при этом многие из них китайцы. Но он никогда не доверял совпадениям.
— В университете вы знали некоего Роберта Ли?
Лау утвердительно кивнул:
— Да, знал. Мы были соседями по комнате в общежитии.
Босх почувствовал, как обстоятельства вдруг начали с треском и грохотом наезжать друг на друга.
— А как насчет Юджина Лэма? Его вы знали?
Лау снова кивнул:
— Я и сейчас знаю. Он тоже был моим соседом по комнате.
— Где это было?
— Да я же вам говорил. В той самой бандитской дыре. Возле университетского городка.
Босх знал, что университет был оазисом дорогого и высококачественного образования, расположенным посреди нищей округи, где личная безопасность находилась под большим вопросом. Несколько лет назад шальной пулей был даже убит один футболист, оказавшись неподалеку от бандитской разборки.
— Так это тогда вы приобрели оружие? Для самообороны от тамошних банд?
— Ну конечно.
Чу заметил, что шедшие сзади куда-то подевались, и поспешил наверх.
— Гарри, что случилось?
Босх выставил вперед свободную руку, давая Чу знак притормозить и помолчать. Потом опять обратился к Лау:
— А те ваши соседи по комнате знали, что вы купили пистолет?
— Мы вместе ходили его покупать. Они даже помогали мне его выбирать. Но при чем тут…
— Вы и до сих пор дружите? До сих пор поддерживаете отношения?
— Да, но какое это имеет отношение к…
— Когда вы в последний раз видели кого-нибудь из них?
— Я видел их обоих на прошлой неделе. Мы почти каждую неделю играем в покер.
Босх бросил быстрый взгляд на Чу. Картина событий предстала с максимальной ясностью.
— Где именно, Генри? Где вы играете?
— Большей частью как раз у меня. Роберт по-прежнему живет с родителями, а у Юджина крохотная квартирка в Сан-Фернандо. Я сам говорю, мол, давайте ко мне, у меня тут пляж.
— В какой день вы играли на прошлой неделе?
— Это была среда.
— Вы уверены?
— Да, потому что я помню: это было вечером накануне начала моих съемок и мне не очень-то хотелось играть. Но они все равно пришли, и мы немножко поиграли. Долго не засиживались.
— А в предыдущий раз? Когда это было?
— Неделей раньше. В среду или в четверг, точно не помню.
— Но это было после стрельбы на пляже?
Лау пожал плечами.
— Да, определенно. А что?
— А ключ от ящичка? Мог кто-то из них знать, где хранится ключ?
— Что они сделали?
— Отвечайте на вопрос, Генри.
— Да, они знали. Им нравилось иногда доставать пистолет и дурачиться с ним.
Босх достал ключи от наручников и освободил Лау. Сценарист повернулся и стал растирать затекшие запястья.
— Всегда было любопытно, что это за ощущение, — сказал он. — Так что теперь могу писать об этом. В прошлый раз я был слишком пьян и ничего не помню.
Он наконец поднял голову и встретил пристальный взгляд Босха.
— Что такое?
Босх положил руку ему на плечо и развернул его к лестнице.
— Идемте обратно в гостиную, Генри, и побеседуем. Я думаю, вам есть что нам рассказать.
45
Они ждали Юджина Лэма в переулке позади магазина «„Фортуна“ — напитки и деликатесы». Там имелась небольшая парковка для служащих, между мусорными баками и кипами упаковочного картона. Был четверг, то есть прошло два дня со времени их визита к Генри Лау, и картина преступления полностью прояснилась. Следователи использовали это время, чтобы как следует поработать над сбором улик и лабораторными анализами, а также чтобы подготовить стратегию. Босх одновременно оформил все необходимые бумаги для поступления дочери в выбранную ею школу у подножия холма. Как раз сегодня она приступила к занятиям.
Сыщики были убеждены, что Юджин Лэм был непосредственным исполнителем, но также и наиболее слабым звеном из двух подозреваемых. Они возьмут его в первую очередь, а затем займутся Робертом Ли. Они подготовились на совесть, и, наблюдая за стоянкой, Босх чувствовал уверенность, что обстоятельства убийства Джона Ли разъяснятся уже к концу этого дня.
— А вот и он, — объявил Чу, указывая в начало переулка — там как раз появился автомобиль.
Они поместили Лэма в первую комнату для допросов и оставили немного помариноваться. Время всегда работало на того, кто допрашивал, а не на подозреваемого. В своем отделе они называли это «томлением жаркого». Подозреваемому надо дать созреть, надо довести его до кондиции. Обычно это придает ему должную податливость. Бо-Джинг Чанг был исключением из этого правила. Он не сказал ни слова и стоял как скала. Такая решимость характерна для человека, осознающего свою невиновность, а ее-то у Лэма как раз и не было.
Через час, после совещания с обвинителем из ведомства окружного прокурора, Босх вошел в комнату, неся картонную коробку, содержащую вещественные доказательства по делу, и сел за стол напротив Лэма. Подозреваемый поднял на него испуганный взгляд. Они всегда так делали, побыв в изоляции. Каждый проведенный в неволе час казался вечностью. Босх поставил коробку на стол, сел и положил на стол руки.
