Дело обстояло плохо.
Время школьных уроков уже истекло, а значит, наступила худшая пора для погони на высоких скоростях, опасной для меня и Конклина и потенциально смертельной для других водителей и пешеходов.
Я включила сирену и проблесковый маячок. Уоллис опережал нас секунд на тридцать, и разрыв все увеличивался — он определенно не собирался замедляться, что бы или кто бы ни попался ему на пути.
— Не могу различить его номер, — сказала я диспетчеру. Мы почти догнали его, когда вдруг раздался резкий скрежет металла и панические автомобильные гудки, после чего мы увидели перевернувшийся мини-вэн.
Уоллис сдал немного назад и резко рванул дальше, объехав завалившуюся машину, пересек две полосы дороги, попутно задев припаркованный универсал. Он до упора выжал педаль газа и, оставляя на асфальте следы от протекторов, умчался прочь отлежавшего посередине Маркет-стрит на боку мини-вэна.
Я сообщила о столкновении и попросила срочно прислать на место аварии «скорую». Когда мы проезжали мимо завалившейся машины, из кабины на проезжую часть выполз водитель и попытался нас остановить. Его лоб был в крови.
Но мы не могли остановиться. Я кляла этого сукина сына Уоллиса на чем свет стоит, а Конклин тем временем вел нашу машину к пересечению Маркет-стрит и Кастро.
Теперь я разглядела номер машины и продиктовала его диспетчеру:
— Фокстрот, Чарли, девятка, тройка, один, Европа — направляется к Портола.
Улица Портола была весьма извилистой, и мы проехали все эти повороты на скорости восемьдесят километров, «камаро» их проехала еще быстрее. Машины перед нами выскакивали на обочину, а велосипедисты прижимались к домам.
Мы все еще преследовали Уоллиса в одиночку.
— Диспетчер! Есть погибшие?
— Только пострадавшие, сержант. Где вы сейчас находитесь?
Я сообщила Кэм, что мы движемся по бульвару Твин-Пикс, находящемуся на вершине небольшого холма в центре города. Мы разогнали подростков, целовавшихся под нашей главной радиовышкой, установленной на холме. Теперь мне пришлось вцепиться в приборную панель, а Конклин закричал: «Вот ублюдок!» — и помчался по опасной дорожке с боковым ограждением в полметра, словно озверевший водитель-самоубийца.
Мы нагоняли Уоллиса, когда он начал скоростной спуск в направлении Клайтона. Петляние по крутому склону вызывало у меня приступ тошноты. Я сжимала микрофон рации так крепко, что в пластике остались следы от ногтей.
Я снова сообщила о нашем местоположении: мы направлялись в Аппер-Хай — квартал тюдоровских и викторианских домов с высаженными вдоль улицы деревьями, заселенный преимущественно молодыми преуспевающими семьями.
Перед лобовым стеклом неожиданно возникла женщина с ребенком и собакой.
— Не-ет! — закричала я, а Конклин нажал на гудок и вдарил по тормозам. Нас занесло вбок, колеса перелетели через край тротуара, и мы снова оказались на проезжей части, в то время как наша сирена визжала, словно раненая баныпа. Я оглянулась назад — тел на дороге не было, но мое сердце продолжало отбивать сумасшедший ритм. Останемся ли мы живы после такой езды «с ветерком»? Погибнут ли из-за нас сегодня люди?
— Куда этот придурок нас ведет? — спросила я.
— В ад. Он ведет нас в ад, — ответил Конклин.
Он знал?
Думаю, да. Каким-то образом, может, инстинктивно, Конклин понял, куда направляется Генри Уоллес.
Мне понадобилась минута, чтобы понять все самой.
Глава 65
Вцепившись в приборную доску, я во все глаза смотрела, как мимо проносятся дома, а мы резко виляем, чтобы не сбить невинных прохожих. И все это время я думала, является ли Генри Уоллис нашим подозреваемым? Он ли убил трех человек на прошлой неделе?
Он ли убил всех семерых, включая жертв 1982 года?
Скольких бы он еще убил, прежде чем мы бы его остановили?
— Держись, Линдси, — сказал Конклин, резко выкручивая руль. Визжа тормозами, наша машина выскочила на Хайт-стрит, где вероятность сбить каких-нибудь панков, бывших хиппи или пожилых людей, выбирающихся из машин или в них садящихся, была близка к ста процентам.
— Хайт заканчивается прямо перед парком Стеньян! — крикнула я.
Мы продолжали преследовать идиота в «камаро», расстояние между нами не превышало тридцати метров.
Уоллис по-прежнему опережал нас, потому что ему было все равно, во что врезаться, — и он не желал оказаться за решеткой. Он свернул направо в сторону Стеньяна, проехал около квартала, а потом, резко развернувшись с нарушением всех правил, пересек дорогу со встречным движением и въехал в парк Золотые Ворота.
Справа от нас возникла величественная Консерватория цветов — огромная оранжерея, построенная еще в прошлом веке. Мое воображение нарисовало грандиозную сцену, достойную фильмов про Джеймса Бонда, как эта величественная оранжерея обрушивается водопадом из миллионов осколков.
Но Уоллис резко затормозил, свернул в сторону и избежал столкновения.
— Рич, осторожно! — выкрикнула я.
Мы продолжали преследовать «камаро» под пронзительные гудки и визг покрышек, эта ненормальная погоня все не кончалась, потому что у нас не было выбора.
Еще несколько ужасающих мгновений — и вот мы уже на хвосте «камаро». Я не видела поблизости других полицейских машин, хотя и слышала вдалеке вой сирен. Мы в одиночестве преследовали Уоллиса, выжимая из нашего «форда» все возможное; развалюха «камаро» опережала нас всего на полкорпуса, когда Уоллис неожиданно свернул к океану.
Мы тотчас последовали за ним. Склон здесь был достаточно крутым. Бегуны с собаками едва успевали отпрыгивать. Боже, я хотела закрыть глаза, но не могла себе этого позволить.
Справа от нас показался небольшой пруд, где взрослые вместе с детьми запускали кораблики на радиоуправлении, потом наши машины промчались мимо футбольного поля, откуда на нас, разинув рты, глазели две команды старшеклассников.
Теперь мы снова ехали вверх, дорога вела нас прямиком к Сутро-Хайтс, находящейся в самом конце парка, но тут Уоллис вырулил на Поинт-Лобос — четырехполосное скоростное шоссе.
Пока я сообщала диспетчеру о нашем местонахождении, Уоллис резко повернул влево, пересекая разделительную полосу автострады, и ракетой устремился к «Дому на скале» — известному ресторану, построенному над океаном в самой западной точке континента.
Теперь я понимала: Уоллис намеревался устроить себе драматический выход в духе «Тельмы и Луизы»
[11]
, но только на сей раз это был бы одиночный полет. Когда «камаро» разнесла ограждение и сорвалась вниз, я увидела невероятное: дверца со стороны водителя открылась, и Уоллис выпрыгнул наружу.
