Таня вскинула перстень, чтобы пустить Искрис
фронтис, но Ягун схватил ее за плечи и дернул назад.
– Отпусти меня! Там Ванька! Ты что, не
ви…
– Ванька здесь!.. Я здесь! Со мной все
хорошо! Успокойся! – услышала она голос.
Таня рванулась и поняла, что наваждение
рассеялось. Человек со сшитым лицом исчез. Последней растаяла плаха. Мир
постепенно возвращался в прежние границы и пределы.
– Не вдыхайте этот дым! Это все из-за
дымной руны, которую я вдохнула, – сказала она, опуская кольцо.
– На что это похоже? – деятельно
спросил Шурасик.
– На руну… Ты что, не видел?
Шурасик поморщился.
– Я не о том. Я имел в виду: на что похож
запах?
– На восточные ароматические палочки и
масла.
Шурасик помрачнел.
– Это скверно! Держите кольца
наготове! – приказал он.
На короткое время Шурасик задумался и
распорядился:
– Позовите кто-нибудь Попугаеву! Эй,
Жикин, ты меня слышишь? Займись!
– Попугаева в истерике! – донесся
из-за парт голос Жикина.
– Пусть прервется на пять минут! После
допаникует! Скорее тащи ее сюда!
Некоторое время спустя всхлипывания
прекратились, и из-за баррикады деловито вышла Попугаева. По ее перстню
скользила красная искра.
– Ну, чего еще? – спросила она.
– Спокойно, Попугаева! Посмотри на
чемодан и скажи: что там? Ты же видишь сквозь предметы!
– Я?
– Попугаева! Не тормози! Смотри на
чемодан!
Верка осторожно шагнула вперед и вгляделась.
– Видишь что-нибудь?
– Только дым.
– Дым и мы видим. Еще что-нибудь? Что в
чемодане?
– Да не знаю я. Чемодан меня не пускает!
Стены пускают, а он нет! Я даже смотреть на него не могу, у меня зрачки с него
соскальзывают.
– Ясно. Руна отведения взгляда… Я все
понял. Возвращайся, Верка! Твой дар нам не поможет! – отрезал Шурасик.
Но Попугаева его не послушалась. Неосторожно
сделав еще полшага, она застыла, посинела, побагровела и, отскочив, завизжала:
– Мортаниус! Мортаниус ! А-а-а! Вон
отсюда!
Шурасик схватил ее за руку, но было уже
поздно. Красная искра от ее перстня скользнула к чемодану. Поняв, что она
наделала, Шурасик схватил Верку за плечи:
– Попугаева, ты что? Зачем? Ты видела
мертвяка?
– Д-да. Но не в чемодане, а у дверей. Он
ел червей, которых доставал из ушей.
– Это все проклятые одуряющие ароматы!
Она вдохнула их, – сказал Ванька.
– Кто-нибудь, оттащите ее обратно!
Продолжайте панику, девушка! Теперь у вас есть для нее повод! – заявил
Шурасик.
– Почему? – спросил Ягун.
– Я же говорил: никаких заклинаний без
приказа! Вы что, забыли, что магия не терпит пустоты? При произнесении
ошибочного заклинания против нежити заклинание приобретает обратное действие!
– Мамочка моя бабуся! Вспомнил! Если
скажешь: Мотис-ботис-обормотис, когда рядом не будет хмырей, хмыри появятся и
заклинание не будет срабатывать в течение часа! И так же и остальные заклинания
против нежити! Ошибочное заклинание вызывает того, против кого
направлено! – простонал Ягун.
– Так вот почему Медузия дала нам именно
этот срок – час, – сказала Таня. Она поняла.
Красная искра Попугаевой, скользнувшая в
чемодан, внезапно вернулась, завертелась, как запущенная шутиха, и оглушительно
взорвалась. В аудитории возник высохший мертвяк. У него были белые глаза без
зрачков, с вылезшими ресницами и сгнившими веками. Ко лбу прилипли редкие
пепельные волосы. На пиджаке и на лице кое-где видна была сухая земля.
Заметно было, что ошибочная магия только что
телепортировала его из могилы. Мертвяк деловито осмотрелся, равнодушно
покосился на Шурасика, на Таню, на Ваньку и деловито направился к Баб-Ягуну.
– Мортаниус! – выпалил Ягун.
Ничего не произошло. Ягун безнадежно встряхнул
кольцо.
– Я предупреждал Попугаеву! Все базовые
заклинания против мертвяков в течение часа бесполезны! Ну мы попали! –
сказал Шурасик.
Мертвяк подошел к Баб-Ягуну и ледяными
пальцами взял его за нос. Ягун попытался вырваться: бесполезно.
– Больно? – сочувственно спросил
мертвяк и сдавил сильнее.
На глазах Ягуна выступили слезы. Он замычал
было, но Таня, напоминая, торопливо зашептала ему:
– Не говори с мертвяком! Ничего не бери у
мертвяка! Никогда не следуй советам мертвяка! Не спрашивай совета у мертвяка! И
тогда он не причинит тебе вреда!
Мертвяк отпустил нос Ягуна и легко, без
всякой, казалось бы, силы ударил его тыльной частью руки в грудь. Ноги
играющего комментатора оторвались от пола, и он врезался спиной в баррикаду.
– О, вижу, девушка все знает! Самая
умная, да? – прохрипел мертвяк. Голос у него звучал сипло и едва
различимо. Должно быть, горло было забито землей.
Прежде чем Таня успела опомниться, мертвяк
схватил ее за кисть и потянул к себе. Таня почувствовала тошнотворный запах
тления.
– Девушка не хочет поцеловать меня? Всего
один поцелуй! Ну, отвечай: «да» или «нет»? – продолжал мертвяк.
Тонкие потрескавшиеся губы потянулись к ней.
Желудок сдавило. Таня поняла, что ее сейчас вывернет.
– Молчание – знак согласия, не так ли?
Значит, целую! – заявил мертвяк.
– Искрис фронтис ! – крикнул Ванька,
вскидывая перстень.
– Не поможет! Теперь мы остались и без Искриса
фронтиса ! – уныло отметил Шурасик.
Зеленая искра от Ванькиного кольца скользнула
к мертвяку, прожгла пиджак и, скользнув между ребрами, вышла из спины. Мертвяк
с интересом наклонил голову и пальцем потрогал дыру. Палец на всю длину вошел в
плоть.
– Хороший был пиджачок. Сердце давно
выгнило – а он как новый!.. Не отпущу теперь без поцелуя! Ты мне должна! –
просипел он, притягивая Таню к себе.
Она рванулась, но из мертвых рук не вырвешься.
Таня откинулась назад, боясь даже подумать о том, что будет, если к ней
прикоснутся мертвые губы.
Сзади на голову мертвяка опустился стул.
Голова мотнулась. Таня увидела пылающее лицо Ваньки.
