– С кем ты работал, ублюдок? Где твоя долбанная Матушка? – свирепо гаркнул Сицилиец.
– Поцелуй меня в задницу! – прорычал Соловей. Сицилиец передернул затвор пистолета, оттянул губу своего врага, засунул «вальтер» ему в рот и хладнокровно прострелил ему щеку. Затем продырявил другую.
– Отсоси у мамонта и захлебнись его спермой! – прокричал обезумевший Соловей.
«Придурок чокнутый, – подумал Сицилиец. – Его колоть бесполезно. Пора ему отдыхать».
– Пошел ты… – прохрипел Соловей.
– Сейчас уйду, только вот не нравится мне твое подавленное настроение. Улыбайся!
С этими словами глаза Сицилийца хищно блеснули, из костяной рукоятки пружина вытолкнула булатное лезвие. Сицилиец пронзил им кровоточащее пулевое отверстие в щеке Соловья и вспорол ему рот от уха до уха.
– Ну вот, подыхай теперь Гуимпленом, паскуда! – по-садистки измывался авторитет. – Давай, братва, упаковывай чучело в коробок.
Истекающего кровью, но живого Соловья забили в гробу гвоздями, опустили в могилу, засыпали землей, утрамбовали место и заделали участок заранее приготовленным дерном. Никаких следов свежевыкопанной ямы. Там, на двухметровой глубине лишь спустя два часа нашел вечный покой Геннадий Андреевич Ляшко, бывший офицер и мастер спорта по борьбе самбо. Оставив тщетные попытки выбраться, он умер от разрыва сердца.
Даже Крот изумился, когда узнал, как убили Соловья. «Отец» лишний раз убедился, что значит для его ближайшего партнера «отвечать за базар», что означает для Сицилийца держать данное слово. Омрачало его победоносное духорасположение только одно – то, что Соловей не выдал своих союзников. Но сам факт жестокой расправы над врагами уже был ошеломляющим успехом. Весть об изуверской казни беспредельщика уже гуляла по Москве.
* * *
Турецкие бани особенно приятны утром. Гафур нечасто позволял себе расслабляться в столь раннее время. Дела занимали целые сутки. Но сегодня он выбрался сюда, чтобы немного успокоить нервы в мутной пелене сплошного пара. После горячего бассейна массажист размял Гафуру косточки, и он, вскочив с процедурного лежака, с разбегу нырнул во второй бассейн. Холодная вода обожгла тело бодростью. Он вылез возбужденный, насухо обтерся полотенцем и сел в пластиковое кресло.
Слуга принес сок-мультивитамин и свежую газету «Московский комсомолец».
«Самая убойная газета», – вспомнил он реплику из телевизионной рекламы. Внимание привлекла заметка на первой странице под заголовком «Сокрушительный удар по мафии».
«Настоящий бой разыгрался минувшей ночью на проезде Шокальского, – читал про себя Гафур, пока еще не подозревая, о чем идет речь, – сотрудники регионального управления по борьбе с оргпреступностью, а также группа захвата из спецподразделения СОБР обезвредили крупное бандформирование численностью около пятидесяти преступников. В результате ожесточенной перестрелки погибли два милиционера. Убито двадцать девять бандитов, четырнадцать мафиози ранены, остальные арестованы и в настоящее время содержатся в следственном изоляторе Бутырской тюрьмы. По данным, полученным из компетентных источников в МВД России, ликвидированная преступная группировка, возглавляемая авторитетом по кличке Соловей, имеет в своем послужном списке десятки убийств и разбойных нападений. За бандитами тянется шлейф преступлений, связанных с рэкетом, торговлей наркотиками и оружием. Во время операции изъят целый арсенал огнестрельного оружия, в том числе автоматические тридцатимиллиметровые гранатометы «АГС-17», большое количество гранат. Однако самому лидеру преступной группировки удалось скрыться. На главаря банды Соловья объявлен всероссийский розыск.
Довеском к данной теме выглядит еще одно неожиданное происшествие. Вчера ночью, в два часа тридцать минут, дежурному корреспонденту газеты неожиданно позвонили по телефону. Голос в трубке сказал буквально следующее: «Соловей – труп, Матушка – следующая». Абонент пожелал остаться инкогнито. Журналисты, формирующие рубрику «Криминальная хроника», склонны считать, что все эти события, а также недавние убийства криминальных авторитетов по кличке Резо и Гриб связаны между собой. Война мафии продолжается, и, судя по всему, Москва не раз еще содрогнется от автоматных очередей и взрывов средь бела дня».
Слуга поднес трубку кальяна, но Гафуру теперь было не до расслабления. Он резко поднялся с кресла. Что предпринять? Сообщить ли немедленно шейху Акмулле о разгроме банды Соловья? Вторая крупная неприятность за две недели – Гафур уже знал о провале акции на Мальдивах. Крот оказался крепким орешком, но, если он раскусил комедию с Матушкой, что кроется за этой угрозой, опубликованной в газете? Нет, такой ребус в одиночку не осилить. Нужна помощь. Или все же попробовать самому решить проблему.
Если получится убрать Крота и Сицилийца и стать единоличным королем в Москве, без помощи Шарифа, все казанские бригады признают его, Гафура Камалова, верховным лидером. Он централизует руководство, и под его началом казанская мафия обретет невиданную доселе силу. Всем надоели излишне религиозный подход ко всему муджтахида и его цепные псы из шариатской сотни, подобные опричникам покорителя Казани Ивана Грозного. Стоит попробовать, у него достаточно сил. Если не выйдет, тогда он попросит прощения за самодеятельность у шейха. Если же получится, то к шейху не придется обращаться никогда…
* * *
Прошли дни поста. В скромном обиталище уважаемого муршида, одиноко стоящем на левом берегу реки Казанки, готовились к празднику Ураза-байрам.
Официально шейх Акмулла не являлся ни муллой, ни главой уммы-сообщества правоверных, но власть этого человека в реальном мире была безграничной. Даже муфтий его боялся, а светские власти открещивались от шейха только потому, что кругом крутились сотрудники ФСБ.
Шейх Акмулла, хотя и плел свои интриги тайно, не считал отдельно взятую человеческую жизнь такой уж большой ценностью. Его война была продиктована более, на его взгляд, ценным мотивом. Мотив этот был холоднее мести, ибо простирался в интервалах политических амбиций и материальной выгоды. Месть же, по мнению шейха, могла быть лишь поводом для осознания более обоснованной причины. Такой причиной может быть только свобода. А свободу дарует власть. Однако для простолюдинов справедливая месть – высшее мерило, единственное объяснение, одновременно спонтанный повод и вытекающая из него причина. Толпа недальновидна, а посему горячна. Месть толкает ее в заведомо проигрышный бой. Она легко попадает под влияние провокаторов и горлопанов, а не истинных пастырей, игроков, способных играть партию на равных с могущественным вековым врагом. На эти темы он пытался беседовать со своим воспитанником – чеченцем Ахмедханом, но всякий раз понимал, что молодого мюрида интересует не политика, не вопросы теологии, а крайности…
– Жалею, что не смог вырваться в Крым, – откровенно поведал держащий в руках томик Махмуда Булгари шейх. – Восемнадцатого мая крымские татары отмечали День скорби в память о депортации. Там я бы встретился с Абу.
– Абу был там? – с удивлением спросил Ахмедхан.
