Именно так назывался плоский двухэтажный дом, занимавший
четверть квартала. У дверей на охране стояли два глубокомысленных циклопа. Один
ковырял в ухе какой-то железкой. Другой задумчиво заглядывал в дуло пищали, по
всем признакам заряженной. Танин опыт общения с циклопами – а их было достаточно
и в Тибидохсе – выработал три главных правила. Первое: в глаз циклопам не
смотреть и внимания не привлекать, второе – ни о чем не спрашивать и третье –
целеустремленная уверенность движений. Именно с этой целеустремленной
уверенностью Таня прошла мимо циклопов и оказалась в просторном холле, в
который выходило сразу три лестницы.
Посреди холла стояла девушка лет шестнадцати с пего-зелеными
волосами, с прической а-ля Гробыня и с жуткими скалящимися черепами на
перстнях. Однако этим сходство девушки со Склеповой и ограничивалось.
Таня приблизилась к ней и вежливо спросила, нет ли здесь
сейчас Гробыни и где ее вообще можно найти. Пего-зеленая настороженно
уставилась на Таню, скользнув взглядом по волосам, лицу и контрабасу. Таня
ощутила, что не произвела на нее впечатления.
– Разве вы склепка? – недоверчиво поинтересовалась
девушка.
– Кто? – не поняла Таня.
– Ну, в смысле, фанатка?
– Нет.
Девушка очень удивилась. Даже обиделась.
– Как, вы не любите Гробыню? Разве можно ее не любить?
– Почему не люблю? Люблю, но я не фанатка. Так она
здесь? – нетерпеливо спросила Таня.
Пего-зеленая прищелкнула пальцами, воспроизводя знаменитый
жест Склеповой лучше самой Склеповой. Перстни звякнули.
– Ой ля-ля! Нет, сегодня ее еще не было. Я сама ее
жду! – сообщила она.
– Так она скоро будет?
– Это неизвестно. Станешь ждать?
Таня покачала головой.
– Пожалуй, нет. Думаю, мне лучше зайти к ней домой. Где
она живет?
Глаза пего-зеленой девушки расширились. Она расхохоталась.
Подхалимское эхо услужливо разнесло ее хохот по всем лестницам.
– Нет, вы слышали эту?.. Наглость – второе счастье, а
наивность – первое! – воскликнула она.
Таня нахмурилась.
– А что тут такого? Да, я спрашиваю, где живет
Склепова. Не знаешь – так и скажи, – произнесла она сердито.
Девушка перестала смеяться.
– Разумеется, не знаю! Никто не знает, но все не прочь
узнать! Все без исключения! – сказала девушка с розово-фиолетовыми
волосами, делая рукой широкий жест.
Таня огляделась и, к крайнему своему изумлению, обнаружила
поблизости еще человек десять малиново-желто-сине-зелено-фиолетововолосых. Все
они стояли и чутко прислушивались к их разговору. Некоторые демонстративно
смотрели в потолок или в пол, будто их ничего больше не интересовало.
– Разнюхивают! Видала? – прошептала пего-зеленая.
– Они тоже ждут Гробыню? – спросила Таня.
Девушка кивнула.
– И давно они тут? – спросила Таня.
– Кто как. Я лично четыре дня. Но не постоянно! Каждые
двенадцать часов мы с подругой подменяем друг друга! Ей повезло чуть больше – у
нее уже есть автограф и перчатка Гробки!.. Первый раз моей подруге повезло в
два часа ночи, а в другой раз Гробыня появилась в четыре часа дня… И снова была
не моя смена! Невозможно подгадать, да? – спросила девушка.
Таня усмехнулась, подумав, что Склепова всегда была
непредсказуема.
– А по зудильнику нельзя позвонить? – спросила
она.
– Говорят, нельзя. Подходит жуткий мордоворот и сразу
начинает орать. Редкостное хамло! – сказала девушка с негодованием.
– Охранник, что ли? – не поняла Таня.
Только через десять минут, уже расставшись с пего-зеленой
фанаткой, Таня запоздало сообразила, кем был упомянутый мордоворот, и выругала
себя, что не догадалась спросить номер зудильника. Возвращаться на студию
желания не было. Потоптавшись в замешательстве, Таня решила прибегнуть к магии
и вызвать Гробыню через перстень. Такой способ связи тоже существовал, хотя и
был более трудоемким. Однако прежде, чем она настроилась и, вызвав в памяти
необходимые зрительные образы, произнесла заклинание, ее отвлек шум.
У дома слева от студии стоял здоровенный плотный мужик в
безразмерной темной майке. Круглая как мяч, тщательно выбритая голова казалась
гостем на его огромном туловище. Через равные промежутки времени мужик ударял в
стену кулаком и исторгал вопль, похожий на брачный призыв лося.
Таня взглянула на него искоса, с опаской, собираясь уйти,
затем взглянула еще раз, остановилась и недоверчиво всмотрелась. Мужик
показался ей удивительно знакомым.
– Гуня! – окликнула она.
Мужик перестал сотрясать дом и медленно, угрюмо, как
танковая башня, повернулся. Тане стало не по себе, когда она представила, что
могла обознаться.
– О, Танька! Блин! Какими судьбами? – заорал
мужик, заключая ее в медвежьи объятия.
– Контрабас раздавишь! – только и успела сказать
она.
Наконец лапы Гуни разжались. Таня смогла набрать воздух и
определить примерное количество раздавленных ребер. Неужели ни одного? Странно,
очень странно…
– Вот я вас и нашла! Зачем ты бедную стену бьешь?
Тренируешь Гломус вломус?
– Не-а, чего его тренировать? Я изгоняю стресс наружу,
чтобы не дать ему разрушить меня изнутри, – подумав, сказал Гуня.
Для прежнего Гуни эта фраза была бы безумно сложной.
Сегодняшний же оттарабанил ее бойко, как попугай. «Похоже, Склепова все время
повторяла, и он запомнил», – решила Таня. Она еще в Тибидохсе заметила,
что Гломов обожает думать Гробыниными мыслями. А еще точнее: полуфабрикатными
заготовками ее мыслей.
– Стресс?
– Ну да. Гробыня меня измотала… Сказала: «Стой тут!
Жди!» А я ненавижу ждать! Уа! Меня прямо всего трясет! Лучше б дома
остался! – заревел Гуня.
Его кулак взметнулся, и от стены вновь полетели каменные
крошки.
– А где Склепова? – спросила Таня.
– Она это… в магвазине. Она способна на минуту
заскочить в магвазин за зубной щеткой и вернуться через три часа с тележкой
покупок.
– А ты сам с ней ходи! – предложила Таня.
Гуня ухмыльнулся.
– Гы! Так она меня и взяла! Она говорит, что я у нее
над душой стою!.. И вообще, когда я с ней в магвазине, ее трясет!
