– Не выпила. Она сильно задумалась. Летать – это,
конечно, замечательно, но как же трон? Девчонку трех сантиметров ростом на нем
никто не заметит. Министры разбегутся, армия взбунтуется, и тогда придут другие
короли и захватят ее маленькую страну. Нет, как бы ей ни хотелось быть с
эльфом, пить зелье она не будет…
– И чем все закончилось? Кто решился: эльф или
принцесса? – спросила Таня, глядя на Ваньку пристальнее, чем ее мать Софья
когда-то много лет назад смотрела на юного Леопольда.
Ванька осторожно протянул ладонь и позволил дракону залезть
на нее. При этом он следил, чтобы Тангро касался ладони только брюхом. Огненный
гребень на его спине в считаные мгновения превратил бы ладонь в подрумяненную
котлету.
– Никто. Они не успели, – просто ответил
Ванька. – Старая волшебница отлично умела читать по глазам. Она поняла,
что принцесса сомневается, как и эльф. Она забрала косточку от груши, взяла
пузырек с зельем и сказала: «Идите прочь, дураки! Не отнимайте у меня время!
Даже если кто-то из вас решится, он никогда не простит другому, что сделал это.
А раз так, не хочу переводить на вас свое зелье и свою косточку!»
– Заткнись! Ты сам не знаешь, что несешь! –
крикнула Таня.
Крикнула и ужаснулась. Грубость как таковая была ей
несвойственна. Тане казалось, она навеки оставила ее на застекленной лоджии
квартиры Дурневых. Ванька попытался положить руку ей на плечо, но она ее
сбросила.
– Ты ничего не понимаешь, Валялкин! Твои два дурака –
эльф и принцесса – любили друг друга недостаточно сильно. И оба были эгоисты.
Он трясся над своими крыльями, она дорожила троном, – сказала Таня устало.
– Нет, – не согласился Ванька. – Они не были
эгоистами и любили друг друга так, как никто и никогда не любил до них. Просто
все дело в том, что жизнь не состоит из одной любви. Любовь – это десерт, это
удовольствие, но никак не основное блюдо. Кроме любви, в жизни каждого есть
цель. Что-то чудовищно важное, глобальное, для чего человек приходит на свет.
Его миссия, его сверхзадача, его долг перед самим собой и перед миром. Для
эльфа – небо, а для принцессы – интересы ее народа.
Таня поморщилась. Ванька говорил, безусловно, важные и
правильные вещи, но вот зачем? Какие цели он преследовал?
– Это все красивые слова. Демагогией можно
замаскировать все что угодно. Так и скажи, что ты мечтаешь затащить меня в свой
медвежий угол и не хочешь учиться в магспирантуре… А что я буду делать тут?
Преподавать лешакам арифметику? Признайся, что ты придумал свою сказочку сам.
Хотя можешь и не признаваться. Я и сама это отлично знаю.
Ванька не ответил. Он отвернулся и смотрел на стену, по
которой расширявшимся островком плясал огонь. Они так увлеклись спором, что не
заметили, когда дракончик успел подпалить ее. Не дожидаясь, пока Ванька погасит
огонь и вновь вспомнит о ней, Таня сунула руку в карман и бросила на стол
приглашение.
– Вот… возьми… прочитаешь… Пока, малютка эльф! Береги
свои крылышки! – крикнула она и, прежде чем Ванька остановил ее, бросилась
к выходу.
– Торопыгус угорелус, – крикнула она, бросаясь на
контрабас.
Инструмент, который с ходу подхлестнули таким стремительным
заклинанием, рванул с места. Засвистел ветер в ушах. Пронесся под полированным
днищем поваленный частокол. С запоздалой обидой загудели струны. Никогда еще с
ними не обращались так бесцеремонно.
– Постой! Да погоди! Ты ничего не поняла! –
крикнул Ванька, отыскивая глазами пылесос.
Пока он нашарил его в углу, опрокидывая стопки книг, пока
выбежал, контрабас уже превратился в крошечную точку. Ванька с досадой пнул
пылесос ногой. Крышка отскочила, чешуя высыпалась вонючим холмиком. Валялкин
сгоряча стал заталкивать ее назад в бак, и его едва не стошнило от вони. Эх, да
и разве могла его машина догнать в небе контрабас Феофила Гроттера?
Ванька вернулся в дом и взял со стола приглашение. Он
перечитал его дважды, прежде чем смысл фраз дошел до него.
– Встреча в Тибидохсе! Мы обязательно будем там, не
правда ли, Тангро? А пока есть о чем подумать… – сказал он.
Дракон сочувственно дохнул огнем, и приглашение превратилось
в пепел. Ванька подумал, что это символично.
Глава 5
«Моя девушка хочет замуж!»
– Я понимаю, что вам пока смешно, но попрошу минутку
терпения, – сухо сказал клоун, прикуривая от динамитной шашки.
Книга Мрака
Эрнан Кортес рассказывал, что однажды по распоряжению сестры
его деда монахини стали копать землю возле одного скита под Медельином и
наткнулись на каменную статую, на которой сбоку было написано: «Переверни и
увидишь». Когда же статую перевернули, прочли следующее: «Благодарствую, а то
весь бок отлежала».
Луис де Пинедо
Остановившись, чтобы еще раз заглянуть в адрес на карточке,
Ягун спустился в подвал. Некогда подвал имел отношение к соседнему мебельному
магазину, о чем до сих пор свидетельствовал общий козырек.
«Ну и занесло Попугаиху! Это здесь она возвращает блудных
супругов, а Дуська вправляет мозги шкодливым котам!» – подумал Ягун.
Наружная дверь была открыта. Внутри Ягун увидел прямой
коридор с четырьмя дверями. Первые две комнаты занимала благодушная контора,
продававшая одноразовую посуду для общепита. За третьей дверью обнаружились
грузчики в спецовках. Когда Ягун вошел, они поспешно принялись прятать бутылки,
но, поняв, что обознались, выразили намерение прикончить играющего комментатора
и похоронить его за ящиками. Ягун принес им свои извинения вместе с хорошей
дозой успокаивающей магии.
Последняя четвертая дверь была массивная и на вид упрямая,
из тех, что поддаются ключу только после толчка самой увесистой частью корпуса.
Однако Ягуну это не грозило. У него вообще не было ключа, причем никогда в
жизни и никакого. Ягун пробормотал заклинание и вошел. Комната за дверью
оказалась неожиданно большая, светлая, но… совершенно немыслимая. Ее явно
сдавали под офисы, сдавали давно и упорно, и множество въезжавших и выезжавших
фирм превратили комнату в сарай, к которому исключительно из уважения к
Пупсиковой все же можно прилепить слово «караван».
С внутренней стороны двери висели фотографии пляжных девиц,
из тех, что механики любят развешивать в гаражах. Всем девицам чьим-то
шаловливым маркером были пририсованы усы. На стене были схемы подсвечивающихся
стоек для наружной рекламы. Это было уже наследство другой фирмы. Третья фирма
– а еще точнее, автокурсы – оставила у окна на подставке двигатель грузовика в
разрезе. Он был громадный, как туша дохлого слона, и, видно, совершенно
неподъемный. Как он мог проникнуть в помещение через узкую дверь, так и
осталось загадкой.
