Горьянов торопливо заулыбался, показывая, что оценил шутку.
Увы, все смотрели на Гробыню, и есть ли у Горьянова чувство юмора, никого не
интересовало. Гробыня тем временем обнаружила присутствие Глеба.
– О, кого я вижу!.. Уважаемый Бей-всех-подряд, наше вам
с кепочкой! Или вам без кепочки завернуть? Вы не стесняйтесь, пользуйтесь, пока
девушка добрая и отзывчивая!
Глеб сдержанно поклонился Гробыне. Он давно уже все о ней
понял. Склепову можно было или сразу убить, или сразу любить. Третьего не дано.
Гробыня тем временем выдвинула вперед танкового Гуню и, прячась за его широкими
плечами, вплотную занялась Зализиной.
– Ну-с, такое всем знакомое наше босекомое! Я вижу, ты
цветешь и зеленеешь? Как твое ничего? – приветствовала она ее.
Поджав губы, Зализина сказала Гробыне «привет!» с тем видом,
с которым обычно провожают в последний путь.
– А вот оскала мертвеца не надо! А то я решу, что я в
прямом эфире, – заявила Склепова.
Горьянов захихикал, и сразу же двое подвернувшихся
второкурсников попадали с резью в животе. Более опытные маги поспешно выставили
блоки. Демьян ничего не заметил. Он решил, что упоминание прямого эфира
прекрасный момент, чтобы сказать комплимент знаменитой ведущей.
– Я видел тебя по зудильнику, Гробби! Ты выглядишь
суперски! – заявил он.
– Гробби? Зачем же так интимно, Демьяша? – склонив
голову набок, поинтересовалась Склепова.
Демьян смутился, что брякнул лишнее. Гуня же, напротив,
напрягся как большой пес, подозревающий под диваном кошку.
– Я что, только по зудильнику выгляжу суперски? А так
что, скверно?! – продолжала допытываться Гробыня.
Горьянов торопливо пробормотал, что она всегда выглядит
суперски.
– Ты правда так думаешь?.. Ты лапочка! Гуня! Меня
уводят! Я ухожу к этому человеку! – сказала Склепова, небрежно кивая на
Горьянова.
В следующую секунду, прыгая как заяц, Демьян уже выписывал
петли в толпе. За ним гнался разъяренный Гломов. Гуня не понимал юмора, за что
и был ценим своей коварной подругой.
– Ну вот! Двое спрыгнули за борт! Нас осталось всего
четверо на необитаемом острове! – сказала Гробыня, провоцирующе глядя на
Бейбарсова. – Три юных красивых девушки и один некромаг с обломком
бамбуковой удочки! Любовный треугольник тяготеет к переходу в квадрат, э?
Зализина от негодования передернулась, как труп, через
который пропустили ток. Ее датчик ненависти зашкалило.
– Склепова! Ты… ты… ты… – заорала она.
– В чем дело, дорогая? – холодно посмотрела на нее
Склепова. – Мокрую и несчастную Гроттершу бьем, а от меня сразу в кусты?
Так как насчет моей идеи?
Бейбарсов поднял утомленные глаза.
– Есть игры, в которые интересно играть вдвоем. В
любовь интересно играть вдвоем, – сказал он, глядя на Таню.
– Не факт. В ненависть тоже можно играть вдвоем, –
заспорила Гробыня.
– На мой взгляд, в ненависть лучше вообще не играть.
Это опасная игра, – серьезно сказал Бейбарсов.
– С каких это пор некромаги боятся ненавидеть?
Глеб небрежно махнул тросточкой.
– Некромаги мало чего боятся. Те из них, что знали
страх, погибли еще учениками. Но они знают, что ненависть – это бомба, которая
разрушает прежде всего того, кто ее бросает. И исключений, увы, нет.
Гробыня кивнула. Она умела оценить убедительную речь.
– Слушай, Бейбарсов! А ты неплох! Зритель это оценит!
Хочешь, я поговорю с Грызькой? Ей для запуска нового проекта нужны некромаги.
Ты как насчет того, чтобы перебраться на Лысую Гору? – предложила она.
Глеб искоса взглянул на Зализину. Та стояла с поджатыми
губами.
– Я подумаю, – сказал он.
– Мы подумаем! – с улыбкой поправила Лизон.
Таня заметила, что Глеб поморщился. Вот что значит
снайперский выстрел – пробивает даже броню спокойствия некромага.
Точно ледокол взламывая толпу, к ним вернулся Гуня.
– Ушел, паразит! Ну ничего… Мир тесен! – сказал
он.
Гробыня сочувственно погладила его по щеке.
– Ежик мой небритый! Устал, замучился ловить противного
Горьяшку! Ну ничего, сейчас ты отдохнешь! Бери в одну ручку пылесосики, в
другую чемоданчики! Пойдем устраиваться! – сказала она и решительно
отбыла, уводя за собой Гломова.
Таня хотела нырнуть в спасительный проход галереи вслед за
Гробыней, но Зализина вновь вцепилась ей в плечо. Схлопотав по носу от
Склеповой, она явно нуждалась в истерическом реванше.
– А ты куда, Гроттер? Мы еще не договорили!
«Ну все!» – мысленно сказала себе Таня, поднимая руку с
кольцом.
– Привет, Лиза! Привет, Глеб! – крикнул кто-то
издали.
К ним, улыбаясь ласково и тепло, подошла Катя Лоткова и
расцеловалась вначале с Зализиной, а затем с Глебом. «Правильная
последовательность!» – оценила Таня. Лоткова не то чтобы дружила с Лизой – с
ней вообще невозможно было дружить, но их отношения были вполне нейтральными.
Секрет Лотковой – секрет большой и беспроигрышный – состоял
в том, что она умела быть терпеливой и приветливой со всеми. Обогревать
окружающих радостью и хорошим настроением, как весеннее солнце. Неудивительно,
что Ягун из множества девушек Тибидохса выбрал именно ее.
– Чего улыбаешься, Лоткова? Можно подумать, ты умираешь
от счастья! – неприязненно сказала Зализина. Она неотрывно смотрела на то
место на щеке Глеба, которого коснулись губы Лотковой.
– Почему бы и нет? Если я соскучилась? – вежливо
спросила Катя.
– Ну если соскучилась – тогда да… – растерянно
протянула Лизон и тотчас пакостно подчеркнула: – Если…
Однако Таня уже не вслушивалась. Почувствовав, что Зализина
отпустила ее локоть, она быстро нырнула в спасительную темноту галереи. Ей
показалось, что Бейбарсов шагнул было за ней, но Зализина удержала его визгом и
борцовским проходом в ноги.
Но Таню это уже мало занимало. Милые ругаются – только
тешатся.
