Из всего случившего она извлекла ценный урок. Во-первых, не бояться стать героиней написанной тобой же статьи, если этого требуют обстоятельства. Во-вторых, не раздавать номер своего телефона направо и налево. Исходя из этого соображения, Лив купила себе другой мобильный и начала пользоваться им исключительно для работы. Поменяв SIM-карту в старом телефоне, она связывалась с его помощью только с друзьями и близкими людьми…
Мобильник включился и сразу же завибрировал в ее руке. Девушка взглянула на экран. Пропущен всего один звонок. Никаких сообщений. Лив посмотрела в пропущенных звонках. Странно. Номер не определен. Лив нахмурилась. Насколько она помнила, все, у кого есть номер ее личного телефона, занесены в электронную телефонную книгу. Она бы видела, с кем имеет дело. Затянувшись в последний раз, журналистка выбросила окурок в стоящую неподалеку урну и направилась к дверям больницы, чтобы попрощаться с героями своей статьи.
33
Церковь, выходящая на главную площадь старого города, после полудня пользовалась особой популярностью у туристов. Пробродив целое утро по узким, мощеным булыжником улочкам и увидев громадину Цитадели, утомленный человек входил в прохладный, вырубленный из цельного камня храм и сразу же получал ответ на свои невысказанные молитвы. Длинные ряды полированных церковных скамеек из дуба предлагали бесплатный отдых уставшим ногам. Люди сидели и размышляли о жизни, мироздании и о том, как глупо было надевать такую неудобную обувь. В церкви отправляли службу один раз по будним дням и дважды по воскресеньям, причащали и исповедовали тех, кто в этом нуждался.
Вошедший в церковь человек помедлил немного у двери, снял с головы бейсбольную кепку и неловко перекрестился, ожидая, пока его глаза привыкнут к полумраку после залитых ярким солнечным светом улиц. Мужчина не любил бывать в церкви: его угнетала мрачная обстановка, но дело — прежде всего.
Лавируя между группками разглядывающих убранство церкви туристов, мужчина не привлекал особого внимания. Как и предполагали архитекторы, глаза посетителей были обращены к небу, вернее, к высоким колоннам, витражам, сводчатым потолкам и верхним рядам окон, освещающих хоры.
Дойдя до дальнего угла церкви, мужчина в нерешительности остановился. На скамье у задернутых шторками исповедален сидели люди. Мужчина хотел было пройти без очереди, но не рискнул привлечь к себе ненужное внимание. Тогда он сел возле последнего грешника и стал ждать. Наконец вежливый иностранец легонько дотронулся до его плеча и указал на пустую исповедальню.
— Все в порядке. — Не глядя ему в глаза, мужчина махнул рукой в направлении угловой исповедальни и, заикаясь, сказал: — Я хочу туда.
Турист удивленно уставился на него.
— Идите. У меня есть свои предпочтения относительно того, где исповедоваться.
Обычно он проворачивал свои делишки в полутемных барах или на автостоянках. Заниматься этим в церкви ему еще не доводилось. Мужчина чувствовал себя не в своей тарелке. Он пропустил еще двух жаждущих отпущения грехов, прежде чем освободилась нужная ему исповедальня. Мужчина вскочил со своего места и в мгновение ока был уже там.
В исповедальне было сумрачно и тесно. Пахло ладаном, потом и страхом. С правой стороны деревянной перегородки, чуть ниже уровня его головы, виднелось небольшое решетчатое окошко.
— Вам есть в чем исповедаться? — зазвучал приглушенный голос.
— Да. Вы брат Пикок?
— Нет, — ответил голос. — Подождите, пожалуйста.
Человек за перегородкой встал и вышел.
Мужчина ждал. Снаружи доносился шепот туристов и щелканье фотоаппаратов, которое можно было бы принять за шум, издаваемый ножками больших насекомых. За перегородкой кто-то завозился.
— Меня прислал брат Пикок, — произнес низкий голос.
Мужчина подался вперед.
— Простите, отче, я согрешил.
— И что же вы сделали?
— Я взял с работы то, что мне не принадлежит, но имеет отношение к брату вашего ордена.
— И это сейчас при вас?
Бледная веснушчатая рука вытащила из внутреннего кармана маленький белый конверт.
— Да.
— Хорошо. Надеюсь, вы понимаете, что целью исповеди является избавление отягощенных грехами людей от гнетущего их бремени?
Мужчина улыбнулся:
— Да. Понимаю.
— Ваш грех не особенно тяжек. Если вы склоните голову перед Богом, то получите прощение.
Под окошком открылся небольшой люк. Мужчина просунул туда конверт. Рука с противоположной стороны перегородки выхватила его. Повисла пауза. Мужчина слышал, как конверт вскрывают и проверяют его содержимое.
— Это все, что вы взяли?
— Все, что было в наличии час назад.
— Отлично. Как я уже говорил, ваш грех не является тяжким. Я благословляю вас во имя Отца, Сына и Святого Духа. Поскольку вы остаетесь другом Церкви, можете считать, что ваши грехи отпущены. Склоните голову перед Богом, и Он вознаградит своего преданного слугу.
Мужчина увидел, как в люк просовывается другой конверт. Он взял его. Дверца захлопнулась. Мужчина слышал, как его собеседник вышел из исповедальни так же быстро, как и вошел. В конверте была толстая пачка неподписанных стодолларовых дорожных чеков. ОНИ всегда платили ему дорожными чеками. Мужчина улыбнулся. Если бы его поймали, а этого произойти не могло, он заявил бы, что нашел чеки в церкви. Какой-то рассеянный турист потерял их. Вполне правдоподобное объяснение. Происхождение этих дорожных чеков вообще вряд ли можно проследить. Почти наверняка их приобрели по поддельному паспорту в одном из bureaux de change
[15]
, стоящих на улицах старого города.
Мужчина сунул конверт в карман и вышел из исповедальни. Пройдя мимо терпеливо ждущих своей очереди грешников, он зашагал к выходу, избегая смотреть людям в глаза.
34
Через пять минут после того, как посланец брата Пикока отпустил грехи человеку с веснушчатыми руками, конверт опустили в корзину, в которой лежало двенадцать куриных тушек и восемь фунтов ветчины. У северной стороны горы, которая сейчас находилась в тени, корзину привязали к прочной веревке и подняли с помощью лебедки в качестве пожертвования.
Афанасиус вытер со лба пот, когда увидел, как работающие в монастырской трапезной послушники тащат корзину. Управляющий вынул конверт прежде, чем содержимое корзины отправили в большой медный котел. До пещеры, в которую складывались пожертвования верующих, ему пришлось добираться добрых полмили по длинным коридорам и крутым лестницам. Теперь Афанасиусу предстоял обратный путь, только не вниз, как прежде, а наверх. Забрав конверт, усталый управляющий медленно побрел к покоям аббата.
За Афанасиусом закрылись позолоченные двери, когда управляющий с трудом перевел дух. Аббат выхватил конверт у него из рук и распечатал, желая узнать, что там. Подойдя к письменному столу у витража, настоятель поднял столешницу, под которой оказался новенький современный лэптоп.
