— Ах, ты… — начал он и замер прямо посреди фразы.
Дверь отворилась и в номер стремительно, как в ускоренной киносъемке, ворвались трое в камуфляже с укороченными пистолетами-пулеметами в руках и в скрывающих лица шлем-масках.
— Всем на пол, работает спецназ ФСБ!
Человек, представившийся майором Анохиным, все сразу понял и быстренько расположился на полу в позе «ноги очень широко, руки за голову, лицом вниз, жопой в потолок». Тугодум Николаев в ситуацию явно не въехал и начал качать права:
— Не понял, вы че…
Ему сразу же помогли понять, че к чему: прикладом по почкам и башмаком под колено. Бедняга грохнулся так, что загудели половицы, и замер не в силах повернуть голову: один из бойцов придавил ему шею подошвой.
Злорадно хихикая, я двинулся к выходу, стараясь не попасть в глазок видеокамеры вошедшего следом оператора. В коридорчике прямо перед входом в ванную столкнулся с высоким человеком в распахнутом, длинном до пят кожаном плаще. Светлокожий блондин с василькового цвета глазами на суровом лице нибелунга. Истинный, блин, ариец. Доведись ему жить во времена третьего рейха, с такой физиономией он наверняка бы дослужился до группенфюрера.
…А вы, наверное, думаете, что все таджики мелкие и чернявые? Равшон Саибназаров и был как раз чистокровным таджиком, но с Памира, где светлокожие, светлоглазые блондины не редкость. Его старший брат, Алишер, служил вместе со мной в Афгане и погиб в восемьдесят седьмом, ему голову отрезали.
Я мышкой проскользнул мимо и заскочил в ванную, а он со словами «Заводите понятых», чеканным шагом проследовал в номер.
…Минут через тридцать в дверь постучали.
— Кто там?
— Свои, — на пороге стоял Равшон. Мы обнялись.
— Здорово.
— Привет, ряженый. Тебя и не узнать сразу, такой красавец стал.
— Как там? — я показал пальцем в сторону комнаты.
— Полный порядок, толстого увели, второй сидит в кресле, скучает.
— Самое время побеседовать.
— Пошли.
Липовый майор Анохин сидел в кресле пригорюнившись. При виде нас натужно улыбнулся.
— Красиво вы нас сделали, браво, — и даже изобразил аплодисменты, легонько прикоснувшись пальцами левой руки к ладони правой, скрепленной наручником с подлокотником кресла.
— А нечего наркотой баловаться, — сурово заявил Равшон.
— Вы же прекрасно знаете, что нас подставили.
— Вас взяли с поличным при получении партии героина. На пакете с ним ваши отпечатки. У вас с напарником обнаружены стволы. Все зафиксировано на камеру в присутствии понятых.
— У нас есть разрешения.
— А удостоверения сотрудников МВД?
— Я имею право на один телефонный звонок, — вякнул «Анохин» и закашлялся.
— А я имею полное право вызвать спецназ, — продолжил ломать его Равшон. — И сообщить, что вы только что пытались нас убить.
— Что вы от нас хотите?
— Вот с этого и надо было начинать. У вас два выхода, сами понимаете. Либо я везу вас с напарником к себе и предъявляю обвинение по всей форме, либо…
— Выбираю второе, — быстро сориентировался в реалиях задержанный.
— Тогда оставляю вас с моим товарищем. Будьте с ним откровенны, а то…
— Да, понял я, понял.
Закурив, я присел на кровать, упершись спиной в стенку.
— Закурить можно? — вежливо попросил сидящий в кресле. Насколько я помню, раньше-то он был порешительнее.
— Пожалуйста.
— Да, сходили, называется, за хлебушком, — произнес он, покачав головой. — Кто вы?
— Даже как-то неудобно напоминать, но вопросы здесь задаю я.
— Да, конечно. Спрашивайте.
— Настоящие имя, фамилия, отчество, где служили.
— Голиков Михаил Алексеевич, старший оперативный уполномоченный отдела уголовного розыска. Майор. Уволился в две тысячи четвертом году.
— Где сейчас трудитесь?
— Частный детектив.
— Ваш напарник?
— Николаев Евгений, отчества не знаю, работает в охране.
— Что вы должны были со мной сделать?
— Как следует запугать, обыскать, изъять компьютер, аппаратуру, если будет, деньги, карточки на предъявителя. Если не обнаружится ничего подозрительного, отвезти на вокзал и отправить первым же поездом на Украину. Если обнаружится, тогда в багажник и на беседу в офис.
— Кто приказал наехать на меня?
— «Аякс».
— Не понял.
— Я работаю на частное охранное предприятие «Аякс», там и получил заказ.
— Понятно. Теперь давайте-ка подробно с самого начала и обо всем…
Частный охранник Женя Николаев оказался милейшим и очень словоохотливым парнем. Болтал, не переставая, только знал, к сожалению, мало. После общения с ним я задал еще пару уточняющих вопросов Голикову и понял, что пора делать паузу. Выяснил я, честно говоря, не так уж и много, но кто сказал, что все будет легко и просто?
— Свободны, — сказал я, отпирая замок наручников… — Забирайте ваше барахло, — указал я на валяющиеся на столике предметы, обнаруженные у братьев-разбойников. — Напарник ждет вас на первом этаже в холле.
Он встал, рассовал по карманам стволы, документы, мобильники, два бумажника, несвежий носовой платок и пошел к выходу.
— Михаил.
— Да, — он обернулся.
— Мой вам добрый совет, уезжайте из Москвы. Прямо сегодня. Через недельку-вторую все устаканится, вот тогда и возвращайтесь.
— Спасибо за предупреждение — буркнул он и вышел.
— Да на здоровье.
В ванной я быстренько изрезал на лапшу темно-синий паспорт и спустил его в унитаз. Стащил с головы нашлепку, умылся холодной водой и пошел переодеваться. В кресле, на месте ушедшего Голикова, сидел, забросив ногу за ногу, Равшон. Осмотрел меня, преобразившегося, и одобрительно хмыкнул.
— Теперь ты стал похож на человека.
— Спасибо за помощь, с меня поляна.
— Какие могут быть счеты между друзьями, ведь мы друзья, Влад?
— Конечно.
— Тогда почему в гости не заезжаешь?
— Как-то не получается, — пробормотал я, скрывая взгляд.
— Все тебе будут рады, — он вскочил и, подойдя почти вплотную, положил мне руку на плечо. Строго посмотрел в глаза. — Столько лет прошло… Пойми, никто тебя не винит.
А мне и не надо, чтобы кто-то меня винил! Я сам не могу себе простить, что тогда, в восемьдесят седьмом не смог спасти Алишера. До сих пор не могу. Именно поэтому, через два года после этого, я просил направить именно меня вызволять из зиндана Равшона…
