— Ты в курсе, что этот красавец, Мунтяну, неделю назад устроил шухер в ресторане?
— Не совсем в ресторане и не шухер. Просто натрескался в хлам в одной забегаловке под названием бар, обиделся за что-то на официанта и запустил в него стулом.
— Попал?
— Попал в зеркальную стенку, побил стекла и расколошматил несколько бутылок.
— Орел, — я открыл две бутылки по ноль тридцать три и протянул одну Косте.
— Мерси, — схватил и присосался.
— Отзовитесь, горнисты, — мрачно молвил я. — Скажи-ка мне, дружище, с какой такой радости ты вчера так натрескался?
— Что, сильно заметно?
— А ты как думаешь?
— Не знаю, с радости ли, — он умоляюще посмотрел на меня.
— Держи, лишенец, — я передал ему еще одну емкость. — И, все-таки?
— Двадцать семь лет, — он вздохнул, — вчера стукнуло.
— Пожил, однако, — мы чокнулись бутылками, — подарок с меня. Что бы ты хотел?
— Возьмите к себе.
— Ты это серьезно?
— Серьезнее не бывает, — он добил содержимое бутылки и закурил.
— Ничего не могу обещать, — и тоже полез за сигаретами, — и, вообще, не я это решаю.
— Понятно, — проговорил он и зацепил еще бутылку.
— Но, — я сделал паузу. — Но поговорить, когда все закончится, кое с кем могу. У нас в последнее время сильно народу поубавилось, может, и возьмут тебя, алкаша.
— Я не алкаш, — он опять приложился. — Честное слово.
— Верю, — я сорвал пробку с очередного «Холстена». — Что пил вчера, водку?
— Ее родимую.
— Водка — яд, трезвость — норма жизни, — я протянул к нему свою бутылку. — За трезвость! — мы чокнулись посудой.
— Хорошо-то как! — Костя отставил в сторону бутылку и потянулся за следующей.
— Не части. Скажи мне лучше, ты знаешь, где этот красавец остановился и как называется бар, где он так красиво выступал?
— Обижаете, сэнсэй. Живет в пансионе класса «полторы сраных звезды» возле Фредерисбергского парка, шумел в кабаке под названием «Бар» через дорогу.
— Источник?
— Местная полиция, — он вопросительно посмотрел на меня, дождавшись кивка, взял еще бутылку.
— Там, помнится, у вашего резидента кореша трудятся.
— Не только у него, — скромно опустил глазки.
— Замечательно. Ты его посмотрел?
— Конечно.
— Сколько с ним народу?
— Двое, — он хмыкнул, — такие же придурки.
— Поселились вместе с ним?
— В одном клоповнике класса «четверть звезды» в получасе езды.
— Конспираторы, однако.
— Не то слово.
— Как далеко от того бара полицейский участок?
— Примерно, в полукилометре, но приезжают, если что случится, минут через десять.
— Почему?
— Бармен им постукивает, вот, и не хотят «палить» источник. А к чему это?
— Терпение, мой друг… — я взял две последние бутылки и «раздал патроны». — Сейчас допьем эту прелесть и спать. Завтра по плану «мокруха».
— Будем делать больно?
— Хуже. Этот хрен объявил мне кровную месть. Значит, завтра мы его…
— Зарэжэм? — Костя схватил со стола вилку и сделал выпад.
— Закроем.
Глава 15
Гоп-стоп в салуне, или вендетта по-молдавски
Из бара можно выходить по-всякому: «летящей» об асфальт походкой, ползком и на четвереньках. Иногда, если вечер, так сказать, удался, из него просто выносят. А вот заходить туда следует круто и решительно, как одинокий стрелок в салун на диком Западе. Если вы, конечно, мужчина, а не какой-нибудь жалкий слизняк.
Он пинком распахнул дверь, вошел в полутемный зальчик и остановился, чтобы присутствующие как следует рассмотрели его и ужаснулись. Настоящий хозяин жизни, первый парень на деревне, гроза окрестных пивняков: кожаные брюки «в облипку», кожаная же куртка, ковбойские сапоги на высоченных каблуках. Зачесанная назад и вверх копна темных волос, изящная темная бородка с проседью. Крутые темные очки на элегантном, с легкой горбинкой, носу.
Его узнали, но почему-то не особо испугались.
— Опять этот кретин приперся, — тихо сказал загружающему поднос спиртным официанту бармен. — Вышвырни его, Свенни, только не калечь.
— Запросто, — белобрысый толстяк поставил поднос на стойку.
Подрагивая на ходу животом, подошел к нежданному посетителю и остановился в паре шагов от него.
— Мистер, — начал официант, глядя на пришедшего сверху вниз, потому что сам был ростом под потолок. — Please…
Договорить не получилось, потому что вдруг хрюкнул и сложился пополам от удара остроносым сапогом между ног.
— Падла! — по-русски заорал брутальный мужчина в кожаных доспехах. — Получай! — Извлек из-за пазухи блестящий, громадный, как показалось всем и сразу, пистолет и огрел того рукояткой по голове.
Свен рухнул на пол лицом вниз, мужчина перешагнул через него и передернул затвор.
— Не ждали, суки? — вкрадчиво спросил он и два раза выстрелил в потолок. Сверху посыпалась штукатурка, от грохота зазвенело в ушах.
Мужчина пнул ногой столик и ожидаючи посмотрел на сидящих за ним, он явно искал приключений. Возражений, однако, не последовало, облитые пивом трое, опустив вниз глаза, сидели тихо и ровно.
Он развернулся и подошел к стойке. Разинувший от удивления рот бармен застыл там, как суслик у норки, слегка кося глазом в сторону телефона на стене.
— Что встал, бля?! — нога в ковбойском сапоге неожиданно взлетела вверх и угодила в краешек подноса с бутылками и кружками. Тот перевернулся, содержимое попадало на стойку и на пол. Приятно зазвенела бьющаяся посуда, веселье началось.
— Мистер, — дрожащим голосом вякнул бармен, — мистер…
— Молчи, сука! — тот не понял ни слова, но заткнулся и на всякий случай поднял вверх руки.
— Быстро, бля, money давай, бля! — из этих пяти слов бармен понял только одно, зато правильно. Дрожащими руками открыл кассу и принялся выкладывать банкноты на стойку.
— Это что, все? — мигом преодолев от ужаса языковой барьер, труженик прилавка все сразу понял и закивал утвердительно.
— Где money, говорю? — опять все и сразу поняв, бармен чуть опустил и развел в сторону руки, дескать, рад бы помочь материально, господин налетчик, но не могу.
— No money, — тихо прошептал он, но был услышан.
— Ах, no money, козел! — нацеленный в грудь бармену пистолет дрогнул, прогремел выстрел, тот упал.
