— Уже забыл, что еще?
— Пока все.
— А что такой злой?
— Ты понимаешь, — он присел за стол, полез в шкафчик за бутылкой, — будешь?
— Чуть позже.
— Хотел я, Женя, перетащить сюда одного хорошего мужика, мы с ним еще в Англии работали. Сидит сейчас в Москве за штатом, дурью мается.
— Ну?
— Ну и ну. Отправил я в Центр бумагу, так, мол, и так, прошу вернуть на Родину ввиду полной непригодности для работы одного сотрудника, все равно толку от него абсолютно никакого.
— Этого бизнесмена, Костю?
— Ну да, — он вздохнул и налил, — точно не будешь?
— Точно.
— Ну и хрен с тобой, — он опрокинул емкость в себя, — а для повышения эффективности работы, вместо этого бездельника прошу прислать подполковника Гребенкина, толкового работника и опытного профессионала. Сегодня прислали ответ.
— Дальше можно не рассказывать. Послушай, а почему ты не сплавишь кого-нибудь из молодых?
— Жалко, да и потом они все-таки стараются…
— Тебе видней… — молодые действительно старались вовсю, один не вылезал из кинотеатра с порнофильмами, совершенствуя там разговорный язык. Второй в это же самое время во всех позах окучивал жену первого.
— Вот и получается, — он опять налил. — Что торчу я здесь как забытая в жопе клизма… — поднял стакан на уровень глаз.
— Отставить, — тихо сказал я.
— Что?
— Отставить, сказал. Прекращай выть, соберись и слушай меня внимательно…
Местная ветчина известна по всему миру тем, что раздобыть ее здесь не намного проще, чем, скажем, в Израиле, всю подчистую отправляют в Америку. Я соорудил мощный бутерброд, осмотрел со всех сторон и принялся за дело. Дениса ветчина совсем не привлекала и, вообще, этим вечером он выглядел не слишком товарно.
— Что не ешь?
— Сыт.
— Понятно, а то я грешным делом решил, что вера не позволяет.
— В смысле?
— Ну, может, ты у нас мусульманин или иудей, и те, и другие свинину как-то не очень.
— Я просто не хочу есть.
— Почему?
— Наелся.
— Понятно, а мешки под глазами у тебя от здорового питания и усердной службы? Я тебя чем послал заниматься?
— Следить.
— А ты что делал?
— Я с него глаз не спускал, только, а он всю неделю шлялся по кабакам.
— И ты, значит, следом?
— Ну да.
— А в кабаках он, как я понимаю, заливал за галстук?
— Да он вообще пьет как лошадь.
— Ну и ты за компанию? — он засмущался. — А по бабам тоже шлялся исключительно в интересах конспирации и достоверности?
— Не было такого! — искренне возмутился Денис. Немного слишком искренне. Вскочил на ноги и встал передо мной как царевич Алексей на допросе у папы Пети.
— Не ори, — сурово молвил я. — Сядь и успокойся. Отвечай на вопросы.
— Спрашивайте.
— Контакты были?
— Только с бабами.
— Какими бабами?
— Разными. Он их менял постоянно, — Денис вздохнул.
— Не завидуй. Бабы-то хоть ничего были?
— Разные, — он хмыкнул. — Он к вечеру так нажирался, что некрасивых не оставалось. Один раз вообще такую зацепил, хоть стой, хоть падай. Представляю, каково ему было на утро, — нахмурился, — если честно, я вообще не понимаю, к чему вся эта комедия со слежкой.
— Это не комедия, Денис, — я посуровел, — вообще-то я не обязан тебя информировать, но так и быть… — понизил голос, — в резидентуре завелся крот.
— А к нам это каким боком?
— Ты хоть сам понял, что только что сказал? Он же, сука, что услышит, тут же сливает. Ты, что, хочешь — едва не сказал: «Гнить в шкафу» — Исчезнуть с концами, как твой друг?
— Извините.
— Проехали, — я достал очередное фото, — отсыпайся, приходи в себя. Завтра поутру приклеишься вот к этому красавцу, — протянул фото, — и пару дней за ним походишь.
Денис внимательно изучил фото и спрятал в карман.
— Дохляк какой-то, — презрительно заявил он.
— Может и дохляк, только ты с ним поосторожней, — я налил себе чаю и сделал лицо суровым, — у парня за плечами три года оперативной работы, да и в академии он не балду гонял, как некоторые, а драл жопу. Расслабишься, сразу срубит. Понял?
— Понял. Вы думаете, это он?
— Если честно, грешу на другого, но и этого проверить очень даже не помешает.
— Если это он, то что он, по-вашему, будет делать?
— Встречаться.
— А телефон зачем?
— Любой телефон засекается на раз-два и, вообще, чем реже пользуешься всякой техникой, тем меньше шансов спалиться. Усеки на будущее.
— Усек. Ну, я пошел.
— Иди, — заботливо проговорил я, — отдыхай.
Запер за ним дверь и сам засобирался ко сну. Не мешало набраться сил, впереди меня ожидал интересный день. Помните китайскую поговорку о черной кошке в темной комнате? Так вот, комната оказалась не такой уж и темной и кошка уж точно в ней была.
Ранним утром я вышел из номера, удачно разминулся с симпатичной светловолосой горничной, толкающей перед собой тележку с бельем, и… Все, больше ничего не помню. Последнее, что я услышал, было легкое потрескивание, напоминающее звук электрошокера. Наверное, это он и был, я отключился раньше, чем упал на ковер в коридоре.
Часть третья
Пролог
То же время. Москва.
Хозяин кабинета явно пребывал в прекрасном настроении. Такое у любого государственного служащего, независимо от занимаемого поста, появляется после вызова «на ковер» к руководству, в случае, если руководство при этом не топает ножками и не брызгает слюной, а, напротив, скажет что-нибудь ласковое и милостиво почешет подчиненного за ушком. Это окрыляет.
— Что скажете, Павел Константинович? — хозяин кабинета обворожительно улыбнулся подчиненному и заботливо пододвинул пепельницу… — Можете курить.
— Спасибо, Всеволод Дмитриевич, — достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Вообще-то, он всегда запросто курил в кабинете собственного бывшего подчиненного. — Пока все идет согласно плану.
— А этот твой, как его? — щелкнул пальцами, столько, дескать, народу на руководстве, всех не упомнишь.
— Скоморох, — как по нотам подыграл подчиненный.
— Точно, Скоморох, — широко улыбнулся. — Лихой он, оказывается, парень.
