— Слушаю вас, — произнес низкий, на удивление спокойный, голос.
— Это снова я, Илья Константинович, можете говорить?
— Да.
— Насколько я понял, господин Чирков уже не с нами?
— Верно.
— Скорбите?
— Как вам сказать…
— Насколько мне известно, когда-то он работал на вас, а потом вы его отпустили и даже помогли решить вопрос с шахтами.
— Вы очень осведомлены.
— Польщен, однако, к делу. Как вы думаете, зачем я устроил представление в клубе?
— Теряюсь в догадках.
— Думаю, что вы уже все поняли
— Вы хотите сказать…
— Совершенно верно, мой объект — вы.
— Вот как.
— И прошу заметить, что демонстрацию своих возможностей я устроил, не затрагивая ваших интересов.
— Оценил, — хмыкнул он. — Премного благодарен. И сколько же вы хотите получить за свой талант?
— Сумма остается прежней и, пожалуйста, не пытайтесь меня убедить в том, что вы менее состоятельны, нежели покойный.
— Не буду.
— Прекрасно. Платить собираетесь?
— Да, — не колеблясь, ответил он, а я заулыбался как поддатый жених на свадьбе.
— Сколько вам понадобится времени?
— Три дня. Записывайте адрес, куда сбросить реквизиты.
— Я запомню. Надеюсь, обойдемся без ненужных телодвижений.
— Я не Чирков.
— Приятно слышать, прощайте.
— Минуту, — вдруг сказал он. — Одну минуту.
— Слушаю.
— Вы интересный человек, уважаемый аноним, — задумчиво проговорил он. — Поэтому я расстаюсь с деньгами легко. Поверьте, не каждому удается меня так легко ошкурить.
— Если учесть тот факт, что шахты покойного наверняка отойдут к вам…
— Вы и это знаете?
— Работа такая.
— Профессионал, — одобрительно проговорил он. — В наше время это большая редкость. Если я правильно понял, это ваша последняя акция?
— Хотелось бы.
— Жизнь — непредсказуемая штука. Может быть, когда-нибудь вы захотите тряхнуть стариной, а мне как раз в это время понадобится человек с вашими талантами?
— Насколько мне известно, силовые методы — не ваш стиль.
— Вам не все обо мне известно. Итак?
— Хм… — я даже растерялся. — Если вдруг… Ладно, назову вам один номер, сразу предупреждаю, не отслеживается.
— Называйте.
— Записывайте.
— Я запомню.
Глава 40
Инструктор по прозвищу Мастер
— Он позвонил, — Котов как следует глотнул водки из горла. — Сказал, что ты ему вдруг понадобился, и очень просил сообщить, если вдруг выйдешь на связь. — Будешь? — протянул ополовиненную бутылку (минут десять назад она была полнехонька).
— Нет, спасибо.
Мы встретились на Петрашке (жарг. Станция метро «Петровско-Разумовская»), Саня ожидал меня на заднем сиденье собственного джипа.
— Привет, — запрыгнул внутрь, поздоровался с ним, потом пожал руку сидевшему за рулем Валентину, невысокому, хрупкому с виду парню с ангельским личиком и крупными не по росту руками. Кстати, очень сильными.
— Как скажешь, — повторил упражнение, вытер ладонью рот и глянул исподлобья. — Хреново выглядишь.
— Кто бы говорил, — буркнул я.
На Саню действительно было страшно смотреть: небритая, опухшая и почерневшая физиономия, мешки под глазами. А запах… Как будто он не только пил неделю, как минимум, не просыхая, но и принимал водочные ванны.
— Действительно, — Котов равнодушно глянул в зеркало заднего вида.
— Что-нибудь случилось?
— Не со мной, — хмуро пояснил он. — С Квадратовым
— Олегом?
— У нас один Олег, — и добавил после паузы: — Был. Похороны во вторник.
— Кто его? — опешил я.
— Рак.
— У Олега? — Олег Квадратов, друг и бывший сослуживец Котова, всегда отличался завидным здоровьем и считался мужчиной весьма нехилым. Такими, как он, по моему глубокому убеждению, можно крошить крепостные стены. Было можно. Классный мужик, умница, опер от бога. Человек с абсолютно атрофированным чувством страха.
— Мои соболезнования.
— Принимаются, — прикончил бутылку и опустил на пол. Тара звякнула, встретившись с другой, накануне опустошенной емкостью.
— На похоронах, извини, не буду. Дело в том, что вчера меня взорвали в моей же машине, поэтому несколько дней я как бы не живой.
— Коллега?
— Он самый.
— Интересное кино, — извлек из портфеля очередную бутылку и принялся свинчивать пробку. Валентин жалобно вздохнул. — Значит, бывший заделался душегубом?
— Типа того.
— А тебя-то зачем? — рассказ занял минуты три, не больше. — Вот оно как, а ведь работали вместе, — и опять присосался.
— Это точно, — куда уж точнее.
— Некрасиво, — Котов оторвался от бутылки и перевел дух. — Я бы даже сказал, неспортивно. Дай закурить, мои закончились.
— И мне, — заявил Валентин. — А то он и мои все прикончил.
— Каждый зарабатывает, как может, — Саня выпустил в потолок мощную струю дыма и развалился на сиденье. — Но своих валить нехорошо, нас и так немного осталось, — еще раз глубоко затянулся. — Вообще-то, со среды я совершенно свободен.
— И я, — поддакнул Валентин, обернулся и глянул в упор. Глазки у этого ангелочка были, что у матерого волчары.
У нас обычно не принято предлагать помощь, так же, как и отказывать в ней, если попросят. Сейчас же мне ее предлагали. Открытым текстом.
— Спасибо, мужики, — я аж растрогался. — Но это личное.
— Тогда зачем приехал?
— Мне бы… — и застенчиво перечислил, что мне бы… — Рассчитаюсь через недельку, если, конечно….
— Забудь, — махнул лопатообразной лапой Котов и опять потянулся к бутылке. — Считай это нашим вкладом в дело борьбы. Куда подогнать тачку? — Я подумал и сказал.
— Часам к шести подъеду, — Валентин глянул в зеркало и подмигнул. — Хреново, брат?
— Не то, блин, слово.
— Держись.
— За что?
Глава 41
Мент
Воскресенье, восемь тридцать семь утра. Пустой по случаю утра выходного дня двор в спальном районе. Только неумело машут метлами мимо мусора двое таджиков, да хмурый зевающий мужик выгуливает наряженного по случаю наступивших холодов, в выцветший тельник бультерьера. Тоже хмурого и невыспавшегося. И еще я, в убитой с виду в хлам, невнятного цвета «шестерке», чуть поодаль, между гаражами. Зашипела, подавая признаки жизни, рация на переднем сиденье.
