«Лендровер», покружив по городу, остановился наконец у ажурной металлической решетки на тихой улочке. Над оградой вздымались огромные пальмы с серыми, будто бетонированными столбами.
— Приехали! — сказал Головко. — Это — советская военная миссия.
Вся команда попрыгала через борт автомобиля.
— Вещи не забывайте! — скомандовал Евгений и тут же спохватился: его-то чемодан как раз и остался в кузове. Но ребята оплошности командира как бы и не заметили. Что маловероятно. Просто решили в необычных обстоятельствах и вести себя необычно.
Миссия представляла собой маленький, в десяток одноэтажных домиков, закрытый со всех сторон городок. Имелись также клуб и столовая. Домики стояли вдоль аллеи, по центру которой росли манговые деревья. Выглядело все тенисто и уютно.
Они прошли через калитку, мимо вооруженного часового-кубинца. «Интересно, — подумал Евгений, — своим они что, караульную службу не доверяют? Или просто солдат наших здесь мало?»
— Сейчас я покажу ваши помещения, — сказал полковник. — Размещайтесь, умывайтесь с дороги и через полчаса будьте готовы к представлению. Начальство вас уже ждет не дождется.
— А как насчет душа? — озираясь, спросил Шишов. — Неплохо было бы…
— Вот насчет душа придется потерпеть! — отрезал Головко. — С водой сейчас проблемы. Может быть, вечером дадут. Но это не наверняка. В Луанде с водопроводом давние закавыки, никак после португальцев отладить не могут.
— Жаль, — только и мог сказать Леня. Чистюля он был необычайный, хотя по необходимости безропотно мог не мыться неделями. Лежа в засаде, например.
— Вода — ладно, — беспечно махнул рукой массивный Толик Монастырев. — А вот как здесь кормят? По часам? И скоро ли обед?
— Обед вы пропустили, — «порадовал» его полковник. — Теперь придется ужина дожидаться.
— Тебе, Портос, только бы пожрать, — хмыкнул маленький смуглый Мишка Штефырца. — Ну хоть бы на миллиметр отклонялся от киношного образа!
— Война войной, Миша, — ласково ответствовал Толик, —а обед, как ты, надеюсь, помнишь, по распорядку. То есть, голодный солдат и воевать хуже сытого будет.
— Да не скули ты, — похлопал его по широкой груди Штефырца. — У меня пара банок консервов с собой имеется. Поделюсь.
— Мясных?
— Мясных, мясных.
— Другое дело, — улыбнулся Монастырев.
Толика Портосом прозвали, конечно же, не за его склонность много и хорошо поесть, а за совершенно невероятную физическую силу. При этом фигурой напоминал он не какого-нибудь штангиста Жаботинского, был очень хорошо сложен, почти как культурист. Но тех отличает только фигура, их физическая сила не выходит за грани человеческих возможностей. У Монастырева выходила. Арматурные пруты он мог вязать в узлы, словно итальянские макароны. Ну, и прочие фокусы вытворял играючи. Был мирен, добр, снисходителен. Единственным недостатком (или достоинством?) являлось полное неприятие его организмом спиртного. То есть, организм, конечно, мог принять чарку-другую. Но лучше бы этого не происходило. Потому что Толик становился сам не свой. То буйствовал безудержно, круша все и всех вокруг (это при его-то силище!), то рыдал, как младенец, вспоминая несуществующие свои грехи и каясь в них. Сам он о своей слабине знал прекрасно, стыдился ее, а потому влить ему в рот хоть каплю алкоголя можно было только полностью обездвижив лошадиной дозой транквилизатора. Ребята, естественно, никогда его не искушали.
Им отвели две небольшие комнатки в одном из домиков. Там как раз и стояло пять деревянных, застеленных коек. Имелась еще парочка расшатанных стульев и качающийся стол, весь в ожогах от окурков и пятнах от горячей посуды. Но им многого и не требовалось.
А с водой действительно было плоховато. Из кранов даже шипения не раздавалось. Но имелась в углу объемистая пластиковая бочка, и в ней вода была. Черпая ковшиком и по очереди сливая друг другу, они, как смогли, умылись. Затем сменили рубашки на свежие, причесались и готовы были предстать пред начальственным оком. Тут внезапно завопил Штефырца:
— В-вы только посмотрите!
Посмотреть было на что. По полу бежал таракан. Обычный такой, усатый, рыжего цвета. Но размеры! Примерно с указательный палец длиной и толщиной в сосиску. Бежал он нагло, никого не боясь, не прячась, показалось даже, что слышен отчетливый топот его лапок. Оруджев схватил чей-то валявшийся тут же тапочек и с хрустом пришлепнул нахала.
— Теперь я понимаю, почему в Африке слоны водятся, — глубокомысленно сказал Леня.
Они посмеялись и вышли из домика — покурить и осмотреться. Жара еще не спала, и даже в тени было душно и влажно. Народа на территории миссии почти не наблюдалось. Или спали, используя закон африканской сиесты, или же были на службе — у своих подсоветных.
— Закурить не найдется? — раздался чей-то голос.
На крылечке соседнего домика сидел мужчина в «камуфле» необычной раскраски, очевидно местной. Получив сигарету, он поинтересовался:
— Новенькие?
— Сегодня прилетели, — ответил Евгений.
— В бригады поедете, — с уверенностью в голосе сказал новый знакомец. — Проситесь в одиннадцатую, в Кувелай.
— И что там особенного? — заинтересовался Шишов.
— Рыбалка хорошая. Сомы — чуть не в человеческий рост. Да и вообще весело.
— А вы оттуда?
— Только что. В отпуск еду.
Группа заинтересованно сгрудилась вокруг старожила.
— Ну и как тут вообще?
Мужчина с удовольствием затянулся сигаретой, но тут же скривился.
— Нет, ребята, «Столичные» здесь не катят. Толи табак не подходящего сорта, то ли сразу отсыревает. Вот американские — подходят. Или местные, «SL», тоже неплохие, только достать трудно, анголане жмутся. Проще всего доставать у кубашей, «Популарес» есть такие, без фильтра. Но крепкие, заразы! А насчет того, как тут… вернее, там… Нормально, как на обычном фронте во время затишья. Боев нет, одна разведка, да и та недальняя. Анголане, суки, совсем воевать не умеют и не хотят. Лишь бы пожрать побольше, да украсть чего. Да, вот еще. Старайтесь без особой нужды руки им не пожимать. Они ведь не моются ни хрена, а у каждого глисты, «бишу» называются. Оно вам надо подхватить? У кого-нибудь одеколон «Гвоздика» есть?
— Чего, пить что ли? — недоверчиво протянул Штефырца.
— Да какой там пить! На ночь намазываться, чтобы москит малярийный не тяпнул. Репеллентов нет, приходится быть очень внимательным. Спать ложишься под москитную сетку — из марли обычной сделанной — залезаешь и, прежде чем свет потушить, все тщательно осматриваешь, каждый уголок. Малярия — штука не смертельная, но оч-чень неприятная. Можете поверить, у меня три раза была.
— Ну и в чем она проявляется?
— Когда как. В первый раз я чуть полные штаны не навалил, такой понос пробрал. Еле успел присесть.
