— Был ты десантником, — с коротким смешком сказал Ступин. — А ныне — специалист по операциям в Южной Америке.
— Ну, ладно, не десантник, но ведь — свой? Расскажи про Завгороднего!
— Чего про него рассказывать? Парень, как парень, чуть тебя постарше. Два года у нас прослужил. Как и ты, оперативник, причем очень хороший. Он на испанца походил: волосы черные, вьются, глаза — тоже черные, нос с горбинкой, подтянутый такой — вылитый тореадор. Кстати, кличка у него была — Эспада, шпага то есть.
— А тут что, у всех клички есть? — подивился Евгений.
— У всех оперативников, — уточнил Сергей.
— А… у меня какая? — не без робости спросил Миронов.
— У тебя — никакой. Получишь, если успешно вернешься с первого задания. Как вести себя в деле будешь, так и назовут. Старшие товарищи. Пока ты просто Новичок.
Спрашивать о том, что будет, если он не вернется с первого задания или вернется не успешно, Евгений не стал. Спросил о другом.
— Так что случилось с Завгородним?
— Я точно не знаю, поговаривали, что его америкосы смогли ранить, а потом только взять в Чили. Он то ли не успел, то ли сил не хватило с собой покончить. Вот и попал живым. Америкосы умеют спрашивать, любой заговорит, если им нужно. Но, рассказывают, он сумел придумать, как себя убить, прежде чем его колоть начнут. Вот так и убежал от янкесов.
— И что, его никак нельзя было вытащить оттуда, спасти?
Ступин посмотрел на Евгения так, будто видел его в первый раз.
— Ты что, совсем ничего не понимаешь? Или больной на голову? Кто же его спасать будет, вытаскивать? Если наш попадает в чужие лапы, необязательно американские, ему тут же прекращают всякую помощь, отказываются от него и по прошествии времени, если сам не загнулся, посылают к нему человечка с «приветом». Не то чтобы его самого боялись или сведений, которые он знал, а как профилактическую меру, в назидание всем оставшимся: «Не попадайтесь, сукины дети! А если уж попались, то сумейте умереть достойно и быстро, рта не раскрыв!».
— Что, как в шпионских фильмах ампулу с ядом в воротник рубашки зашивают? — спросил Евгений, захваченный рассказом.
— Ну, яд — это пережиток. Хотя и очень эффективно. Но ведь им не всегда можно успеть воспользоваться. Есть способы безо всяких ядов и оружия остановить сердце. Да мало ли как эту тонкую ниточку, на которой жизнь болтается, оборвать можно. Главное, что сделать это нужно обязательно, до того, как тебя потрошить начнут. Но ты не волнуйся, — успокаивающе положил Сергей руку на плечо Миронова, — тебе это пока не пригодится. Ты на первую операцию наверняка под мощным прикрытием пойдешь, и ничего особенно серьезного делать не будешь. Так, наблюдение, контроль. Даже если тебя возьмут, ничего тебе предъявить не смогут. Обычный советский инженер, приехал обслуживать обычную советскую технику. Да не знаю я точно, под видом кого тебя пошлют! — не выдержал наконец он. — Это я так, к примеру, про инженера. Специалистов готовят, как надо. Проколов практически не бывает, разве что, совсем уже сложное задание. И то большинство возвращается целыми и невредимыми. Такое как с Борей Завгородним очень редко случается. Я тебе как аналитик говорю! Не нервничай!
Евгений осторожно убрал его руку со своего плеча, посмотрел в глаза.
— А с чего ты взял, что я нервничаю? Я абсолютно спокоен. И хочется уже наконец до настоящего дела добраться. Полгода нас гоняли и в хвост, и в гриву. Пора бы применить то, чему учили. Мне в штабе сидеть совсем не хочется. Даже не где-нибудь в Урюпинске, аив Москве. И расспрашиваю я тебя потому, что знать хочется, чем же заниматься придется, к чему быть готовым? — И увидев опять ставшее унылым лицо Ступина, добавил: — Это ты не переживай! Не уйдут от тебя твои приключения! Кто-то из великих сказал, что приключения ума гораздо интереснее и полезнее приключений тела. Вот и находи прелести в своей работе! Кому стрелять и бегать всегда найдется. А вот кому головой думать — еще поискать надо!
В Управление они вернулись сытые и довольные друг другом. Евгений отправился дочитывать свои «туристические буклеты», а Сергей — заниматься анализом. Кстати, что он там анализировал, так и не рассказал.
По второму разу проглядывать общие сведения о далекой южно-американской стране Миронову не пришлось. Внезапно отворилась дверь, и в комнату вошли Федор Мефодьевич и незнакомый мужчина в хорошо сидящем на нем сером костюме.
— Вот, Юрий, — сказал полковник, — получи своего новичка. Миронов Евгений Викторович, капитан-десантник. Только что из Георгиевского отделения, так сказать, с пылу, с жару. И уже копытом землю роет от нетерпения. Я прав, капитан?
Евгений стоял молча, не зная, что ответить.
— Роет, роет, — засмеялся Сундуков. — Только признаться боится. Ты как, заберешь его сразу или здесь сначала побеседуете?
Незнакомец внимательно рассматривал Миронова. Ну, точь-в-точь, как майор Симонов, когда вербовал тогда еще старшего лейтенанта на службу в СОБ. Наконец он сказал:
— А что, здесь и поговорим, предварительно, разумеется. А потом, если не возражаете, Федор Мефодьевич, мы на Полигон поедем. Не беспокойтесь, вечером отпущу, а завтра с утра заберу уже окончательно. Хорошо?
— Смотри сам, Юрий, — качнул согласно головой Сундуков. — Он на время операции переходит в твое полное подчинение. Капитан, вам все понятно?
— Так точно!
— Ну, беседуйте, — и Сундуков удалился.
А незнакомец взял стул, присел к столу и молча стал перебирать лежавшие на нем бумаги. Евгений ждал. Наконец тот поднял на него взгляд.
— Садись, садись, Евгений Викторович, что же ты стоишь? Нам беседа долгая предстоит, а в ногах, как говорится, правды нет. Для начала представлюсь. Майор Сидихин Юрий Германович, командир спецгруппы в предстоящей операции. Твое личное дело я изучил, так что рассказывать о себе не придется. Только мелкие подробности. В Ставрополе родился?
— Так точно, — ответил Евгений.
— А улица какая?
— Была Армавирская, теперь Васякина. Переименовали.
— Это в Октябрьском, что ли, районе?
— Ну, да…
— Бывал я в этом славном городке. И в Октябрьском районе тоже. Одноэтажные домики, почти станица. Но мне понравилось. А почему в десантное училище пошел?
Н-да, неожиданный вопрос. Но, помнится, его задавали и при поступлении в Рязанское училище. Поэтому не стоит отходить от стереотипа.
— Родину хотел защищать. А десантные войска самые боеспособные в нашей армии. С небес — на землю, и — в бой!
Сидихин поморщился.
— Ладно, патриотизм оставим на потом. А если честно — романтики захотелось? Чтобы все, как в кино, яростно и весело?
Евгений замялся.
— Н-ну, и это тоже…
— Оправдались ожидания? — остро глянул на него майор.
