К вечеру стало ясно, что в этот день ни подкрепление, ни комиссия не прибудут. Нужно было готовиться к ночи и рассчитывать только на свои силы. Ну что же, такое положение вещей было им не впервой, поэтому никакой нервозности в их действиях не наблюдалось. Перекусили, чем бог, а вернее Портос сотоварищи, послал. Разобрались по постам и стали ждать темноты. К спиртному никто не прикасался, хотя, судя по этикеткам, вино, которое добыли провиантских дел мастера, было очень неплохим. Не тронули и пресловутую бутылку рома. Среди прочего Монастырев привез несколько пачек мозамбикского чая, который хоть и назывался смешно «Моша», но оказался весьма недурен. По крайней мере был лучше грузинского. Миронов распорядился заварить пару чайников его, да покрепче, и выдать часовым во фляжках — чтобы спать не хотелось. Кубинцы никогда не слышали о чефире, однако новинка им понравилась, поскольку сам чай на Кубе как-то не в ходу. Там предпочитают кофе. А вот здесь в Порту-Амбуин его почему-то не нашлось, хотя Ангола, как известно, кофе производит, и неплохой. Евгений отметил себе в памяти достать пару килограммов перед возвращением в Союз. Только вот когда оно будет, возвращение?
Как всегда здесь, ночь упала почти мгновенно. Уличное освещение в городе не работало, но взошедшая огромная луна давала достаточно света, чтобы наблюдать за происходящим на улицах. А там, несомненно, что-то происходило. Изредка мелькали тени людей. Но напрягаться пока не стоило. Тревожных сигналов с выставленных на окраинах постов не поступало, значит, это могли быть только местные жители, осмелившиеся наконец покинуть свои дома. И чего им бродить среди ночи? На всякий случай Евгений и Серхио еще раз напомнили своим бойцам, замершим у оконных проемов, о бдительности, а затем отправились в облюбованный номер на пятом этаже. Был он не очень шикарным, небольшим, с двумя кроватями, столом, стулом и креслом. Очень походил на номер в какой-нибудь провинциальной советской гостинице. Но постельное белье имелось в нем свежее. Был и туалет, не работавший сейчас по причине отсутствия воды в водопроводе. Надо будет предупредить солдат, чтобы не смели гадить в пустующих номерах, а выходили бы для этого на улицу, в какие-нибудь кустики. Иначе здесь уже на второй день будет не продохнуть. А вообще завтра нужно будет комиссара напрячь, чтобы в отель давали воду.
В воздухе еще чувствовался тонкий запах гари. Но номер, куда попала граната от РПГ, Евгений проверил лично — пожар не разгорелся, потух сам собой.
Раздеваться они не стали: если вдруг стрельба начнется, что, без штанов бегать? Сели на кроватях, посмотрели друг на друга, закурили. Тибурон о чем-то напряженно размышлял. Потом совсем по-русски махнул рукой и сказал:
— Ладно! Ром мы трогать не будем, но по стаканчику выпить определенно надо.
— Вино откроем? — поинтересовался Евгений.
— Зачем? — пожал плечами кубинец. — Есть у меня стратегический запас: бутылка старой португальской яблочной водки. Подойдет?
— Не знаю, не пробовал. По-моему, это называется кальвадос.
— На этикетке такого слова нет. Ну что, будем?
В принципе, Миронов не возражал.
— Разве что по стаканчику. И то небольшому. А то заснем слишком крепко. А закусить чем?
Кубинец посмотрел на него, как на ненормального.
— Разве такое количество закусывают? И перед сном есть вредно — унитовцы сниться будут. Сигаретами закусим. Эх, жалко сигар нет! Знаешь, какие на Кубе сигары?
— Почему не знаю? В Союзе одно время их навалом было. В коробках. «Ромео и Джульетта», «Упман», «Партагас». Сейчас, правда, исчезли. Наверное, вы их сами курите.
— Нет, — рассмеялся Серхио. — Это — дорогие сигары. Они на экспорт идут. Мы что-нибудь попроще.
Стаканы нашлись тут же, в номере. Симпатичные, испанские, коричневого закаленного стекла. Тибурон выудил из своего мешка пресловутую бутылку, откупорил ее, разлил.
— Ну, за кубино-советскую дружбу, — поднял он стакан.
— За ее укрепление и процветание, — Евгений поднял свой.
Они сделали по глотку. Теплая водка была мягкой и непривычной на вкус. И действительно имела тонкий яблочный оттенок. «Пожалуй, и ничего, — решил про себя Евгений. И тут же патриотично подумал: «А "Столичная" была бы лучше!».
— Ты посмотри, — удивился Серхио. — Воды нет, а свет имеется.
Действительно, лампочка в смешном абажуре под потолком продолжала гореть.
— Унитовцы не успели опоры подорвать, — меланхолично ответил Миронов. — А может, специально не трогают, для себя берегут.
— Ты думаешь, они окончательно эти места захватят?
— Не знаю. В партизанской войне вообще трудно что-либо предсказать. Успех или поражение — пятьдесят на пятьдесят. Вот сейчас американцы с юаровцами решат поддержку усилить, а то и батальон «Буффало» пустить в дальний рейд — очень смешно получиться может.
— Ну, это уж фигушки! — решительно сказал Тибурон. — Наши ребята их не пустят, а то и сдачи дадут. Да так, что до самого Виндхука эти буффаловцы драпать будут. Имеется уже такой опыт.
В боеспособности кубинских войск можно было не сомневаться, они не раз доказывали, что сумеют надрать задницу любому противнику. За годы, прошедшие после залива Свиней, солдаты острова Свободы закалились и приобрели здоровый боевой цинизм. Теперь они не боялись никого, как говорится, сам черт им был не брат. В большей степени режим МПЛА держался на кубинских штыках, чем на боеспособности ангольской армии.
Они отпили еще по глотку, помолчали. Евгений прислушивался к ночной тишине. Конечно, тишиной ее назвать можно было лишь с некоторой натяжкой. Звенели на разные голоса какие-то местные цикады, был слышен шум прибоя недалекого океана. Но ведь и выстрелов не раздавалось! А в военных условиях это — уже тишина.
— Твои ребята на постах не уснут? — поинтересовался он у Тибурона.
— И не надейся! — усмехнулся тот. — Они все, считай, ветераны и слишком хорошо знают, что происходит с теми, кто спит на посту. Не беспокойся, тревогу вовремя поднимут.
Он отпил еще глоток, и Евгению показалось, что в глазах кубинца неожиданно промелькнула тоска.
— Ты чего загрустил, брат по оружию? — поинтересовался он.
Серхио вздохнул.
— Дом вспомнил. Я ведь уже год там не был.
— Ты женат?
— Да. И сыну три года.
Кубинец оживился, полез в нагрудный карман.
— Вот смотри, — он вытащил из бумажника фотографию.
На снимке была очень симпатичная женщина, на коленях у нее сидел потешный лупоглазый малыш. Женщина улыбалась ласково и призывно, словно говорила: «Мы ждем тебя!». Он вернул фотографию Серхио, и тот, полюбовавшись сам несколько мгновений, аккуратно спрятал ее.
— А у тебя дети есть?
Миронов покачал головой.
— Нет. И жены нет. Так, подруга.
