Возразить Евгению было нечего. Так с русским человеком всегда и везде происходит. Нет чтобы потребовать свое, законное, да так потребовать, чтобы отказать не смогли! Обязательно нужно униженно просить, давать взятки, хихикать подобострастно. Тоже, наверное, как у анголан, рабство в кровь попало…
В «Президенте» все было по-прежнему. Все-таки здесь жили теперь военные с многолетним стажем службы, и дисциплина стала для них второй натурой. Так что ни Миронов, ни Тибурон особенно о своих бойцах не беспокоились, оставляя их ненадолго. Они знали, что караулы сменят вовремя, обед приготовят, никто не напьется, не убежит в самоволку «по девочкам». Ну, может быть, потихоньку слетают на океан, окунуться. Но это провинность невеликая, можно на нее посмотреть сквозь пальцы.
Кстати, и обед подоспел. Шустрые фуражиры, возглавляемые Толиком Монастыревым, ухитрились раздобыть даже редкой для этих широт картошки, а кубинский повар приготовил из нее и ветчины замечательный соус. Попробовав, Миронов сказал довольному собой Толику:
— Не по той линии ты пошел!
— В каком смысле? — не понял тот.
— Надо было тебе в снабженцы идти! Цены бы не было такому специалисту!
Вместо ответа Монастырев вытащил свой знаменитый нож и, не примериваясь, метнул его через всю столовую. Нож вонзился в деревянный щит на противоположной стене. Кубинцы дружно зааплодировали.
— Нас и тут неплохо кормят, — коротко сказал Портос и вернулся к своей обширной миске с картофельно-мясным варевом.
Возразить Миронову было нечего. Зато вспомнилась идея про обучение кубинцев. Он тут же высказал ее Тибурону. Капитан секунду подумал, а потом кивнул.
— Хорошая мысль. Твои ребята большие профессионалы, чем мои.
Евгений уточнил:
— Мои ребята вообще профессионалы. А твои — нет.
Серхио подумал.
— Ну, в каком-то смысле ты прав. После Анголы мои вернутся на гражданку. Твоим она не светит.
— Если из армии не выгонят.
Посмеялись, потом, закончив обедать, поднялись к себе. Пить виски при подчиненных оба посчитали неэтичным, подрывающим воспитательный момент. В номере кроме ящика с бутылками оказалась еще и здоровенная гроздь спелых бананов. Кто-то из фуражиров расстарался.
Они только разлили по первой, когда из душевой послышались яростное фырчание и грохот. Тибурон, заглянувший туда, с удовлетворением отметил:
— Вот тебе достойные плоды нашего похода. Вода пошла.
Комиссар действительно распорядился пустить в отель воду. Правда, только холодную. Чтобы текла еще и горячая, нужно было растопить котельную в подвале отеля. Для этого требовалась солярка, которой, естественно, не имелось в наличии. Офицеры постановили в ближайшее время озаботить комиссара этой проблемой, а пока с удовольствием помылись холодной водой. При стоявшей как на улице, так и в номере жаре это было даже приятно.
День постепенно скатывался к вечеру. Занятия с кубинцами решили начать назавтра. А пока, прихватив с собой бутылочку, стаканы и несколько бананов, отправились на пляж. Тибурон на всякий случай взял солдата с автоматом. Тот не купался, сидел в тени и бдительно посматривал по сторонам.
Едва успели окунуться первый раз, как на пляже появился Толик Монастырев. Он волок с собой два деревянных шезлонга.
— Вот, — сказал Портос, раскладывая сидения. — В отеле нашел, там их много. Чего на песке зря валяться?
И с этими словами удалился.
— Н-да, — заметил Тибурон, устраиваясь в принесенном кресле поудобнее. — Уважают тебя подчиненные. Я в людях разбираюсь, это не подхалимаж.
Евгений неопределенно повел плечом, дескать, с чего бы им меня не уважать? Одно дело делаем.
— Понимаешь, — сказал он, угощаясь из пачки кубинца сигаретой, — мы ведь не первый год вместе, вроде как одна семья. Особенно на операциях. И они давно уже признали за мной право командовать. Я — старший, вожак этой стаи. Я никого никогда не наказываю. Поощрить — могу, похвалить там, руку пожать. Кстати, представления на награды тоже я пишу. Но у нас в группе заведено так: если один допустил просчет — вина ложится на всех, и все отвечают. Перед начальством нет конкретного виновника, виновата вся группа. Ну, представь, вот что-то мы не так сработали во время операции, кто-то лопухнулся. И что, начальству докладывать, мол, вот этот, отдельный товарищ допустил прокол? А оно, начальство, возьмет и сожрет этого отдельного товарища! В результате в группе появляется дыра, приходит какой-нибудь новичок. Опять начинаем притираться, привыкать друг к другу. Зачем? Если же виновата вся группа, начальству труднее ее схарчить.
— А если начальство решит, что группа прокололась потому, что у нее командир фиговый и надо его убрать? — поинтересовался капитан.
— Там же не все дураки? Цену мне как командиру знают. И как командир я в первую очередь получаю по башке. Если кто-то из группы напортачил, естественно, командиру первый кнут — не досмотрел, не предвидел. Но, если честно, у нас как-то и не было крупных провалов. Так, изредка, по мелочи. Мы все-таки хорошая команда, сработанная. Вот нас и кидают на самые сложные участки. Только в этот раз никак не пойму, на хрена нас сюда заслали. И ведь не просто заслали, а держат упорно, не позволяют в Союз возвращаться! Пусть мы лучше здесь дурака валять будем, чем где-то еще пользу приносить! Странная логика!
Тибурон ответил почти так же, как давеча генерал Куропаткин:
— Тебе что, плохо здесь? Песок, океан, виски, моя приятная компания! Отдыхай и наслаждайся! Когда нужно будет, тебя выдернут с этого курорта как рыбку на крючке. И еще с тоской вспомнишь здешний рай!
— Рай, это точно! — согласился Евгений и добавил. — Наливай!
Питие на океанском побережье имеет несколько плюсов. Во-первых, это приятно и эстетично, где-то даже возвышенно. Во-вторых, не рискуешь напиться как свинья, поскольку свежий ветерок с водной глади бодрит и немного отрезвляет. А в-третьих, наутро просыпаешься если и с сухостью во рту, то без головной боли. Такое вот волшебное воздействие бескрайней соленой водички.
Так что Миронов и Тибурон в этот вечер без ущерба для здоровья употребили бутылку «Принца Чарли» под размеренный шум океанского прибоя и неспешную беседу, а затем, когда стемнело, еще немного выпили у себя в номере на сон грядущий.
Но прежде Евгений вызвал свою группу и дал им задание подумать над тем, что они могли бы преподать кубинцам. Парни сначала скукожились, представив, как придется обучать «салаг», но Миронову удалось заинтересовать их предстоящей учебой, и ушли они, оживленно обсуждая, какими именно методами стоит воспользоваться, чтобы в кратчайший срок дать максимум. Прямолинейный Монастырев заявлял, что нужна строжайшая дисциплина и «молодых надо гонять до седьмого пота, чтобы уже "мама" не могли выговорить», тогда толк будет. Хитроумный же Штефырца возражал в том плане, что нельзя бойцов, уже крещенных боями, превращать в «салабонов», помягче надо, тем более, если они не совсем новички и кое-что умеют. В общем, идея захватила, и Евгений не сомневался, что его орлы постараются стать настоящими преподавателями и сенсеями, сделают все возможное. Как впрочем делали все и всегда.
