Ни Симонова, ни Миронова это не смущало. Они трезво смотрели на вещи и угрызениями совести не терзались. В конце концов это бандиты похитили жену Евгения, это они принуждали его стать наемным убийцей. Да и Алексей Васильевич разгромил две явочные квартиры не потому, что ему так захотелось. На него объявили охоту, а он защищался. Все нормально. Повезло ему, а не тем, кто охотился.
Теперь, в результате спектакля у ворот замка Фриденштайн, у Симонова появилось преимущество. Противник считал его мертвым и должен был расслабиться. Вот тут и можно было нанести удар.
Беда была лишь в том, что сил для удара у них было маловато. Сам Симонов, еще не до конца пришедший в себя после «покушения», Евгений, Борис и Хайнц. Официанта Марио и его кубинскую супругу в расчет брать не стоило. Они не работали, а только подрабатывали, охраняя вход в подземное убежище. Использовать людей со стороны, например, Пашу Шнайдера, было неразумно. Еще, не дай бог, под пулю попадут! Они-то в чем виноваты? Алексей Васильевич смутно намекал на возможность какой-то подмоги, но конкретно ничего не говорил, и Евгений не очень на этот счет обольщался.
А у фирмы людей хватало. Конечно, налеты на конспиративные квартиры немного поубавили число ее активных стволов, но все же в отделе безопасности обученных для ведения боевых действий людей насчитывалось около полутора десятка. Многовато.
Поэтому требовалось разработать план, по которому каждый из людей Симонова мог действовать наиболее эффективно и нанести максимальный урон противнику, при этом подвергаясь наименьшему риску. Вот такой план Евгений и Алексей Васильевич обдумывали целыми днями, прерываясь только на перекуры. Курить приходилось в садике перед домом, поскольку Наташка безжалостно прогоняла их, запрещая дымить в комнатах. В садике имелась уютная беседка, совершенно не видимая с улицы, и они порой, чтобы не слышать Наташкиного ворчания, убредали туда, прихватив сигареты и пиво. Сидели часами, спорили негромко, утверждали очередные пункты плана.
Наташка ворчала еще и потому, что «взрослые дяди» действительно не брали ее «играть в войнушку». Если Евгений, зная характер своей супруги, обычно соглашался с ее требованиями, то Симонов знать ничего не знал, а поэтому в отношениях со строптивой женщиной был прям и безапелляционен. «Нечего бабам на войне делать! Только в качестве санитарки! Или повара. Но лучшие повара все равно мужчины!» Такими примерно были его ответы на попытки Наташки поучаствовать в разработке планов или высказывания ее робких надежд на участие в будущих боевых действиях. Оскорбленная в лучших чувствах дама бежала к мужу, но тот ханжески возводил глаза к небу: он здесь не начальник. А в душе, естественно, Евгений радовался, что наконец нашелся человек, который дал укорот его развоевавшейся супруге.
Наташка злилась, но ничего поделать не могла. Приходилось смиряться и заниматься действительно женской работой: убирать дом и готовить еду.
Период подготовки продолжался четыре дня. В мире и вокруг дома ничего особенного не происходило. Все шло своим чередом. В магазин за продуктами ходил обычно Хайнц. Остальным на улицах Эрфурта показываться было небезопасно. Одна случайная встреча могла свести на нет все их преимущество.
Но выходить все же было надо, поэтому Симонов куда-то послал Хайнца и тот приволок несколько париков, накладные усы и бороды, темные очки. Не иначе в театральной гримерке позаимствовал.
Можно было бы решить все и раньше, но сдерживала спина Симонова. Он ежедневно по несколько часов ее разрабатывал и достиг значительных успехов: например, не матерился от боли, если приходилось вставать или делать резкие движения. Евгения он уверял, что чувствует себя уже отлично, и завтра-послезавтра можно будет выступать.
Миронов тоже сделал две вылазки в город. Там, укрываясь за углом, чтобы не попасть в поле зрения камеры наружного наблюдения, он внимательно изучил подходы к фирме и прикинул, каким образом можно в здание проникнуть.
Фирма занимала небольшой трехэтажный особняк в стиле «модерн», позади которого располагался городской парк и протекала неширокая речка. Камеры наблюдения были установлены так, что дежурный мог видеть на экранах мониторов весь периметр здания. Дежурили круглосуточно.
Но вообще жизнь в фирме не бурлила. Лишь изредка приезжал крытый брезентом грузовичок, который доставлял или увозил те самые канцелярские принадлежности. Очевидно, в подвале был склад. На серебристом «БМВ» к одиннадцати часам дня подкатывал шеф, господин Реттмар. Машину он оставлял у тротуара, подземным гаражом, который также имелся, Уве не пользовался. Там стоял джип, на котором охранники сопровождали груз в аэропорт. И тут возникал вопрос: а требуют ли скрепки и линейки такой охраны? На виду охранники оружия не носили, но, по наблюдениям Хайнца, который беспрепятственно мог посмотреть на особняк с улицы при дневном свете, под мышками у них топорщилось.
Приходили сотрудники фирмы к девяти утра, и было их десять или двенадцать. Не более. Охранники же из службы безопасности находились в здании почти постоянно. Скорее всего, там для них были устроены комнаты отдыха. Парни молодые, крепкие, они вели себя настороженно, создавалось впечатление, что постоянно ожидают нападения на фирму и готовы отразить такое нападение. Короче, доберманы.
А вот собак на фирме не было. Да и для чего они? Территория небольшая, вполне хватит и людей, чтобы ее охранять.
Поначалу Евгений предложил совсем шальную идею. Наподобие мусульманских террористов подогнать прямо к зданию грузовичок со взрывчаткой да рвануть все к чертовой матери. Симонов покосился на него, долго молчал, словно обдумывал эту мысль со всех сторон, потом вздохнул и сказал, что такого они сделать никак не могут. Во-первых, пострадают невинные люди, хотя бы те же сотрудники, которые, можно предположить, и не догадываются, чем фирма занимается в действительности. Во-вторых, взорви они этот особняк, шуму будет на весь мир, и не дай бог, еще русских приплетут. В-третьих, они просто не достанут необходимого количества взрывчатки. И вообще, что они, действительно варвары, шахиды какие-нибудь? Нет, никак нельзя. Надо действовать аккуратно и без напрасных жертв.
То есть какое-то количество убитых все равно предполагалось. А что станешь делать, если эти ребята-доберманы начнут в тебя палить из всех стволов? Естественно, стрелять в ответ. Не очень веселая перспектива, но деваться некуда, дело должно быть сделано.
Оставалось немногое: вычислить, когда загадочный шеф бывает в здании фирмы, и попробовать установить, с какой регулярностью он это делает. Подумывали о том, чтобы установить фотокамеру, чтобы снимала всех входящих и выходящих из дверей «ПЕНКО», но, по зрелому размышлению, от этой идеи отказались. Не станешь же размещать хитроумную технику прямо под прицелом камер? А, например, микроавтобус, в котором можно было поместить наблюдателя, выглядел бы на этой тихой улочке весьма подозрительно.
Решено было действовать старым испытанным методом: брать «языка». А кто подходил для этой роли? Охранник? Он мог не знать настоящего шефа. Мало ли кто может прийти в фирму? Рядового сотрудника? Но и он может считать, что настоящий начальник — Реттмар. Вот кого нужно допросить! Самого Уве Реттмара! Маловероятно, что этот человек находится в полном заблуждении о своей истинной роли. А раз так — должен быть хотя бы знакомым с настоящим руководством.
