– Копытов, имея такие убеждения, ты и меня скоро пошлешь подальше. Я ведь тоже всего пять дней как командую артиллерией полка.
– Ну, товарищ майор, вам бояться меня нечего.
– Почему? – искренне удивился Чайкин.
– Во-первых, товарищ майор, – я загнул палец, – вы мой прямой и непосредственный начальник: вы имеете право ругать меня, делать мне замечания, принимать решения по мне, моей батарее. Во-вторых: когда вы приехали в полк, конечно, я порасспрашивал людей, которые вас знают, и вам дали нормальную характеристику. И в-третьих: вот даже сейчас вы не стали сразу мне замечания делать, а предложили – давай, мол, Копытов, рассказывай. То есть вы способны выслушать подчиненного и принять справедливое решение. Да и приехали вы сейчас, наверно, не для того, чтобы нотации мне читать.
Чайкин усмехнулся:
– Правильно, не для этого. Я за эти несколько дней, в принципе, изучил местность в ущелье. А вот что у тебя здесь происходит? Не знаю. Может быть, тебе здесь помощь нужна или еще что-то? Может быть, тебе здесь развернуть наблюдательный пункт, чтобы ты отсюда в случае чего огнем артиллерии рулил?
Мы поднялись от моего салона на наблюдательный пункт батареи, где с биноклем дежурили два наблюдателя. Я еще раз оглядел деревню и расстилающийся вокруг нее лес, который ровным зеленым ковром спускался с вершины горы и тянулся до Алхазурова. Во многих местах этого ковра виднелись бурые проплешины засохших и поврежденных деревьев, появившиеся в результате ведения огня артиллерии. Дивизион Князева ежедневно, через неравные промежутки времени проводил огневое прочесывание леса на возможных путях движения боевиков. И все мы с удовольствием часто наблюдали огневой «гребешок» шириной триста-четыреста метров, который чесал лес от вершины до равнины и обратно. О чем я и рассказал начальнику артиллерии.
– Да, товарищ майор. Еще такую штуку делают боевики, и надо бы их отучить от этого. На вершине горы, на той части сидят два взвода седьмой роты, а на другой половине вершины боевики. Постоянно друг с другом перестреливаются. И духи придумали такой маневр. – Я показал Чайкину, где сидит седьмая рота, а где сидят боевики. – Они вечером спускаются ниже вершины метров на двести и из того вон места начинают одиночными трассерами из снайперской винтовки стрелять по взводу, который расположен внизу, в поселке Пионерский. Те внизу «заводятся» и начинают садить из автоматов и пулеметов вверх, и так как боевики находятся в створе со взводами наверху, то половина пуль достается им. Те в свою очередь бьют вниз, и так же больше половины огня уходит по взводу седьмой роты в поселке. И так всю ночь взводы воюют друг с другом. А боевики потихоньку уходят оттуда. Место, откуда все время бьют боевики, я заметил, заметил и их вторую позицию, куда они отходят. Так давайте мы сейчас пристреляем эти точки, а сегодня ночью я накрою их огнем дивизиона.
– Что ж, мысль здравая, давай попробуем. Только я сам пристреляю эти цели.
Первый снаряд лег выше, но второй и третий легли куда надо. Довернули двести метров вправо и первым же снарядом попали в место второй позиции боевиков. Начальник артиллерии удовлетворенно хмыкнул:
– Так, первая цель № 410, а вторая № 411. Я Князева предупрежу, чтобы по первой же твоей команде открыли огонь.
Мы спустились на дорогу, и когда майор Чайкин собирался залезать на ПРП, я его остановил:
– Товарищ майор, вот теперь хочу сказать и четвертую причину, по которой я вас на три буквы не пошлю.
– Ну-ка, ну-ка, Копытов, доложи – распотешь мою душу. – Чайкин заинтересованно смотрел на меня.
– Вы, товарищ майор, приехали сюда и с этой стороны посмотрели обстановку. Четырьмя снарядами пристреляли две цели, и мы сегодня духам неприятный сюрприз подготовили. А ведь могли книжку читать, как Тищенко.
Начальник засмеялся:
– Ну тебя к черту, Копытов. Оставайся, но не зли начальство. – С этим пожеланием он и уехал.
С подъехавшей через некоторое время машины соскочил знакомый офицер:
– Боря, с тебя бутылка. Как, слабо – за хорошую новость?
– Ну, если хорошая… Только, честно говоря, я и представить себе ее не могу.
– Боря, наливай.
Я достал водку, товарищу налил граммов сто, а себе только плеснул:
– Ну, давай. Удивляй.
Товарищ выпил водку, не торопясь закусил и, увидев, что я сгораю от любопытства, махнул рукой:
– Ладно, не буду тебя томить. Езжай в штаб, там тебе заменщик приехал. Тоже майор, здоровенный…
Он что-то еще говорил, но я его не слышал. Новость не то что удивила – оглушила меня. Я уже настроился тут загорать как минимум месяц, а приезжает человек и так просто говорит, что ты завтра уже можешь ехать домой. Я даже сел в растерянности.
– Слушай, если ты пошутил, то это жестокая шутка, – сказал я, надеясь на то, что он все-таки не пошутил.
А товарищ, довольный произведенным впечатлением, уже сам разливал водку.
– Боря, успокойся. Я уже с ним переговорил, немного рассказал о тебе и батарее. Он с Еланской учебки. Да чего ты сидишь? Езжай, меня Сергей Тимошенко, строевик, попросил по дороге к тебе заехать.
Как в тумане, но очень быстро я собрался и помчался в штаб. Сергей не соврал: у штаба в курилке томился в одиночестве здоровый незнакомый майор с большой черной сумкой у ног. Когда я проходил мимо него, то во все глаза рассматривал его. Он тоже пристально посмотрел на меня, и мне не понравились его глаза: слишком много было в них тоски и неуверенности.
– Сергей, это мой заменщик там сидит? – спросил я начальника строевой части майора Тимошенко.
– Боря, забирай его быстрее отсюда, а то его на минометку поставят в первый батальон. В приказ я его уже вбил. Тебе замена нужней, чем кому-то.
Мы вышли из штаба, и Тимошенко уже официальным тоном представил вновь прибывшего – майора Николая Севрюгина. Сказал несколько ободряющих слов офицеру, и мы пошли к БРДМ. Я начал расспрашивать Севрюгина, но тот больше молчал, хмуро поглядывая по сторонам, и все больше не нравился мне. Но когда приехали на блокпост, он оживился и уже повеселевший сидел за столом, куда я выставил все свои деликатесы. Задав ему несколько наводящих вопросов и немного его послушав, понял: Николай, честно говоря, слабый артиллерист, много лет прослужил в учебке и готовил сержантов на минометы. Долгие годы дело имел с курсантами и побаивался солдат из линейных подразделений. Но я его как мог успокаивал, и он внимательно слушал мои наставления.
– Коля, тебе повезло, что поставили на противотанковую батарею. Я с Кубы приехал, все в дивизион рвался, но когда послужил командиром противотанковой батареи, понял, что был дураком. Ты отдельное подразделение, сам себе хозяин. Из-за того, что многие начальники противотанковую батарею не знают, они к тебе и не лезут. Главное, чтобы ты сам и твои солдаты не приносили ЧП, тогда о тебе и вспоминают очень редко. Вот и сейчас: я стою отдельно, у меня своя задача, я комендант деревни и от этого положения вижу только одно хорошее. Сейчас стали гораздо хуже в полку кормить, а у меня на столе видишь какие деликатесы – и утром старейшина, приходя на доклад, еще водку приносит. Солдаты тоже питаются хорошо. Живи, балдей и посмеивайся над другими. Старослужащих солдат, которые могли бы тебя послать подальше из-за того, что они тут пять месяцев провоевали, – нет, все уволились. Остальной личный состав – одна молодежь, в боевой обстановке я их уже немного поднатаскал, так что тебе обучать в принципе не надо, только следить за ними. Офицеры вообще молодые, и тебе остается только лепить из батарейки все, что ты захочешь.
