– Склепова! Не хами!
– Ну-ну, не хочешь признаваться, и не надо, –
миролюбиво сказала Гробыня. – Кто спорит – у того дела не спорятся!.. Как
там мой скелетон Дырь Тонианно? Надеюсь, ты его откормила?
Оказалось, что про Дырь Тонианно Склепова вспомнила не
случайно. На прозорливость ее, что ли, пробило? Перешагнув порог комнаты, Таня
увидела, что бледный Гуня прижимается спиной к стене, загораживая грудь
чемоданом. Дырь Тонианно мечется на подставке как припадочный и атакует Гуню
шпагой. Выпады скелет делал очень технично, по всей фехтовальной науке. Гуню
спасал только набитый чемодан и то, что Дырь Тонианно прикован к подставке.
Увидев Склепову, скелет выронил шпагу, потянулся к ней, но
внезапно дернулся и рассыпался на отдельные кости. Звякнула упавшая шпага.
– Ох уж эти мушкетеры! Грохнулся в обморок от
счастья!.. – великодушно сказала Гробыня.
Она подняла с пола череп и, поцеловав в лоб, водрузила на
него мушкетерскую шляпу. Затем перевела взгляд на чемодан, который продолжал
держать Гуня.
– Эй! – заорала Гробыня. – Он же весь
дырявый! Ты что, за свой чемодан спрятаться не мог?
Гуня побагровел и шагнул к ней.
– Я тебя придушу! Меня чуть не прикончили, а ты думаешь
только о своем чемодане!
Склепова торопливо схватила Таню и загородилась Таней от
Гуни.
– Спокойно, Гунявий! В конце концов, не тухлое яйцо
виновато, что взорвалось о чью-то голову, а голова, которую потянуло искать с
яйцом общения, – нравоучительно произнесла она, не забывая следить, чтобы
между ней и Гуней находилась Таня.
Наконец Гломов согласился утихнуть и даже по приказу Гробыни
сложил в углу нечто вроде баррикады из чемоданов. Склепова нырнула за нее и
спустя минуту вышла уже переодевшейся.
– Ну как тебе? – спросила она.
– По-моему, слишком смело, но тебе идет, –
осторожно сказала Таня.
Гробыня удовлетворенно кивнула.
– Что и требовалось доказать. Знаешь, в чем
эстетическая доминанта этого платья? Оно держится вопреки всему! Не правда ли,
жизнеутверждающий девиз? Вдобавок оно в черно-белую клетку, а это привлекает
взгляды молодых ученых, любителей шахмат. Ну все, идем! Кстати, забыла
спросить: Бейсусликов будет?
– Понятия не имею. Мне не нужен Бейбарсов, – сухо
сказала Таня.
– Ну и напрасно. Знаешь, в чем безусловный плюс
Бейбарсова? Он не боится действовать. Ты думаешь, страдаешь, усложняешь,
сомневаешься, а у него сразу – хлоп! – поступок. Мы, белые и пушистые, это
ценим. Причем ценим тем больше, чем меньше готовы в этом сознаться. Женщина
любит, когда ее немножечко тиранят.
– Я не такая, – сказала Таня.
Гробыня усмехнулась.
– Все не такие – такие. А самые не такие – самые
такие!.. Ну все, Гроттерша, идем! Хочу увидеть, что вы там приготовили для
Шурасика.
Склепова взяла Таню за руку и решительно потянула ее за
собой. Гуня тяжеловесно затопал за ними.
* * *
Приготовления к юбилею Шурасика были в самом разгаре. Два
циклопа, мобилизованные малюткой Клоппиком, старательно надували шары. И всякий
раз шары оглушительно лопались, потому что циклопы не способны были
остановиться вовремя. Это крайне веселило младшекурсников, которых в Зале Двух
Стихий собралось предостаточно.
Младшекурсники пищали, бегали, дрались, путались под ногами.
Шума и суеты от них было великое множество. Если закрыть глаза, легко было
представить, что находишься на птичьем базаре. Таня знала, что прогонять мелюзгу,
кричать на нее или пытаться каким-то иным образом восстановить порядок
бесполезно. Мало того, что запуками обстреляют, еще и буквы мелом на дверях
будут появляться. Вот Зуби, Медузия и Поклеп – другое дело. Их уважают. На
Безглазого же Ужаса обнаглевшему ученику достаточно посмотреть один раз, чтобы
стать примерным посмертно.
Ягуну в живот врезался от кого-то удиравший лобастый
мальчуган. Ягун согнулся от боли.
– Стыдись, друг мой! Бери пример с великих
предшественников! Я в твои годы был другой! Важный, солидный, спокойный! –
сказал Ягун, отлавливая его за ворот.
– Выходит, деградировал ты позже? Когда увлекся
собачками? – ехидно поинтересовалась Лоткова.
Ягун отпустил мальчугана и помчался к молодцам из ларца,
одинаковым с лица, командовать, как переставлять столы. То, что молодцы его не
особо слушали и все делали по-своему, ничуть не сказывалось на его командирских
интонациях.
Поруководив минуты две, Ягун вернулся к Тане, которая
разговаривала с подошедшей Риткой Шито-Крыто. Следуя вечному имиджу пиковой
дамы, Ритка облачилась в черные кожаные брюки и кожаную куртку, на которую в
нескольких местах было декоративно приклепано нечто вроде кольчуги. Каждая
вставка величиной с ладонь. На воротнике у Ритки неподвижно замер живой
скорпион.
Почти добравшись до Тани и Ритки, Ягун внезапно изменил
направление. Шагнул в толпу тибидохской молодежи и выудил из нее девочку лет
десяти. Щеки у девочки были хомячьи, точно она скрывала за каждой по три
столовых ложки гороха. Дополняли картину мышиная косичка, красный подбородок,
похожий на маринованный томат, и два круглых испуганных глаза.
– Позвольте представить вам Вику Рыжову! Новое
приобретение Тибидохса! – похвастался Ягун. – Я отлавливал ее вместе
с Поклепом! Скажу сразу, что с прыгающим людоедом, за которым мы с Тарарахом
гонялись в прошлом году, справиться было легче.
– Постой! Это после нее вы с Поклепом были такие
избитые, словно по вам пробежало стадо боксеров, гнавшееся за табуном
каратистов? – нахмурилась Катя Лоткова.
Ягун кивнул, крайне довольный. Вика Рыжова смутилась и
уставилась в пол.
– При этом, заметь, она даже пальцем нас не тронула.
Просто пожелала зла. И в целом я ее оправдываю. Любой бы занервничал. Два
дядьки примчались и начали тебя ловить, – сказал Ягун.
Ритка Шито-Крыто прищурилась, пытаясь углядеть в робкой
щекастой девочке будущего сильного темного мага. Пробить Поклепа несмотря на
защиту – это надо суметь. Да и Ягун не мальчик для битья.
– А что она умеет? – спросила Рита Шито-Крыто.
– Пока ничего, – признал Ягун. – То есть
совсем ничего, кроме одной-единственной вещи. Вика, покажи!
Рыжова упрямо замотала головой.
– Не хочу. Не надо!
– Точно не хочешь? Ну и ладно, – неожиданно легко
уступил Ягун.
Однако Шито-Крыто не собиралась сдаваться.
