– Ну уж нет! Стоп! – крикнула она. – Раз ты
такой умный, то пойдешь со мной! Сражайся, если ты мужчина. Отвоюй меня!
Сражайся!
Ванька остановился. Медленно повернулся к ней.
– Отлично. Я иду с тобой. Если человек не может
определиться с выбором сам, он отдает право выбора другому. Вполне резонно.
«Девушка, вам какую колбасу взвесить?» – «Какую хотите, только быстро. Я
опаздываю на поезд».
– Ты не прав. Ты мне не помогаешь, – сказала Таня
виновато.
– Я стараюсь. Но помогать и делать что-то за кого-то –
разные вещи. Знаешь, что имеет в виду ребенок, когда говорит: «Помоги мне
зашнуровать ботинки»? Он говорит: «Зашнуруй мои ботинки вместо меня, или я буду
орать и биться головой о мебель!» Хорошо, идем! – произнес Ванька
нетерпеливо.
Невесть откуда взявшиеся глиняные человечки – их было уже
десятка два, не меньше! – приплясывали у Таниных ног. Таня сунула руку в
карман и обнаружила, что у той глиняшки, что была в кармане, отломилась голова.
Ага, вот в чем дело! Магия, наложенная на человечка, после его уничтожения
высвободилась и налепила массу глиняшек по своему образу и подобию. Правда,
новые глиняшки получились немыми.
Таня осмотрелась. Франциска и Вацлава – двух патентованных
идиотов из Магщества – не было видно. Пробурчав заклинание временной
невидимости, Таня отправилась за шеренгой человечков. Ванька – с ней.
Точно в танце, человечки быстро шли вперед. Изредка тот из
них, что двигался во главе цепи, останавливался и, покачнувшись, падал лицом
вперед, превращаясь в тонкий слой глиняного праха. Его место тотчас занимал
следующий. Когда они наконец добрались до лестницы, из двадцати человечков
осталось не больше дюжины. Потери, понесенные на лестнице, были куда
значительнее. Почти на каждой ступени кто-то из человечков терял руку, ногу или
голову.
Не доходя до преподавательского этажа, человечки внезапно
свернули влево. Таня была удивлена. Ей всегда казалось, что там тупик.
Неудачный строительный аппендикс, который используется, чтобы складировать там
старые парты, кости мелких динозавров для учебного оживления и всякий хлам для
организации учебного процесса.
Последний из глиняных человечков добрался до глухой стены,
повернулся к Тане, поднес руки к груди, поклонился с театральным
страдальчеством и рассыпался. Пробравшись между старыми партами и диаграммами,
которые демонстрировали рост температур магических искр в дружелюбной и
недружелюбной среде, Таня подошла к стене и отодвинула щиты. Стена была
каменной, глухой. Таня оглянулась на Ваньку. Действие невидимого заклинания
заканчивалось. Ванька, стоявший рядом, уже начинал мерцать. Его тело казалось
еще прозрачным, как у призрака, однако вполне осязаемым. Таня поняла, что и с
ней происходит то же самое.
– Ну! Чего стоим, кого ждем? – сказал Ванька
мрачно.
Таня произнесла несколько заклинаний, которые должны были
искать скрытые проходы, однако ни одно из них не сработало.
– Не получается! Тут ничего нет! – воскликнула
Таня.
– Здесь ждут не гостей, а одного-единственного гостя.
Точнее, гостью, – сказал Ванька. – Все, что нужно сделать
гостье, – постучаться. Можешь не сомневаться – ей откроют.
Не церемонясь, он схватил Таню за запястье и коснулся ее
перстнем стены. В тот же миг в каменной кладке материализовалась дверь. Она
была низкой, дощатой. Таня, пригнувшись, прошла внутрь. Следом за ней – Ванька.
Дверь закрылась за ними и вновь стала стеной. Они стояли в темноте. Пахло
затхлой сыростью.
– Эй! – окликнула Таня нервно.
Внезапно в шаге от нее возник светящийся круг. В пятне света
Таня увидела Бейбарсова. Он сидел на полу, насмешливо глядел на нее, на Ваньку
и молчал. На его ладони лежал плотный шар синеватого пламени. Ванька, стоявший
рядом с Таней, скривился и зачем-то стал дуть на руку.
Глеб наблюдал за ним с интересом, как ученый наблюдает за
крысой, которой только что впрыснул в кровь яд.
– Что-то нас здесь многовато. Не хочу показаться
негостеприимным, но в моей маленькой кладовке есть место только для
двоих, – заметил он, обращаясь к Валялкину.
– Я тебя ненавижу! – произнес Ванька тихо, но
отчетливо.
– Это для меня не новость. Зачем говорить вслух то, что
является очевидным? – произнес Бейбарсов снисходительно.
– Я тебя убью! – крикнул Ванька.
Глеб покачал головой.
– Не убьешь!
– Почему?
Вместо ответа Бейбарсов вытянул из воздуха длинную иглу и до
половины вогнал ее себе в бедро. Ванька завопил и схватился за ногу.
– Неужели больно? – спросил Глеб участливо. –
А мне, вообрази, не особо. Привык уже. Боли не надо бояться. Боль надо любить.
Она ненавидит, когда ее любят, и сразу уходит к кому-то другому.
– Ты псих! – крикнул Ванька.
Он набросился на Глеба, ударил его, сбросил с ящика и стал
душить. Бейбарсов не сопротивлялся и смотрел на Ваньку с интересом, чего-то
ожидая. Секунд через пять Ванька внезапно посинел и упал рядом. Бейбарсов лежал
на спине и хохотал.
– Придушить человека – самый убедительный способ
доказать ему, что он псих, Валялкин!.. Разве ты еще не понял? А твоя – пардон,
уже почти моя – девушка поняла. Мы с тобой теперь одно целое. Возьми дробовик,
разнеси себе голову, и ты убьешь меня. Раствори себя в кислоте, мы растворимся
в ней оба… А теперь прочь, осел. Я от тебя устал!
Однако Ванька не был трусом. Едва отдышавшись, он вновь
ринулся на Бейбарсова, однако даже не сумел прикоснуться к нему. Глеб нетерпеливо
провел по воздуху ладонью, и Ванька, закатив глаза, неподвижно растянулся на
полу.
– Давай обойдемся без вопросов, ахов и охов! –
сказал Бейбарсов Тане. – Твой наивный друг жив. Он спит и видит во сне
тебя. Здоровый детский сон. Если бы я убил его, то убил бы себя. Не скажу, что
я боюсь смерти, но она не входит в мои ближайшие планы. Зеркало Тантала –
прекрасный артефакт. Полезный.
– Это мерзко! – сказала Таня с негодованием.
– О да! Вообрази, у меня уже пятки от стыда покраснели!
А использовать против меня локон Афродиты было порядочно?
– Мне казалось, ты был счастлив с Зализиной! –
сказала Таня упавшим голосом.
Бейбарсов захохотал.
– С этой «поцелуй меня, а то выпью кислоты? Купи
апельсинчик, а то выпрыгну в окно»? Да уж, конечно. Мое счастье было бесконечным
и фактически круглосуточным.
Таня, смутившись, опустила глаза.
