Однако и у хитрого казаха вышла промашка. То, что Гарри не мог сделать с двумя ящиками, у Калиева не получалось даже с одним. И пока он кряхтел, пыхтел и приноравливался, Гарри вернулся.
Наверное, казах все же что-то почувствовал. Он резко обернулся, увидел озлобленного татарина, и рванул с низкого старта — только его и видели.
Наблюдая, как Гарри поднимает себе на плечи чудом сохраненный ящик, я вспомнил о поручении Рустама, и уже было дернулся догнать татарина… Но потом подумал: «А зачем? Время еще есть», и отправился в зону своей ответственности, чтобы проследить, как расчет обслуживает полученные боеприпасы.
Когда совсем стемнело, Рустам собрал всех офицеров, прапорщиков и контрактников батареи, чтобы распределить часы дежурства на позиции. Совещание прошло на удивление спокойно. Никто не спорил, молча выслушали график, составленный комбатом, и разошлись.
Мне досталась первая смена, чему я, честно говоря, даже обрадовался. Во-первых, спать все равно не хотелось, а, во-вторых, выползать после сна на холод, (что при второй или третьей смене неизбежно), занятие не самое веселое. Уж лучше сразу отстоять свое, а потом спокойно дрыхнуть, пока сам не проснешься.
Я побрел к расчету. Под мою ответственность попала зона от перекрестка и вдоль линии канала вплоть до соединения с пехотой. Честно говоря, соседей слева я толком и не видел. Шарахался там кто-то, не из нашей части даже, по-моему. Днем мне не было не до них: своих забот хватало.
На позицию я прибыл не в лучшем настроении, но увидев почти идиллическую картину, не смог не улыбнуться. Весело потрескивал костер из первого разукомплектованного ящика, мои бойцы, словно индейцы, сидели вокруг него на касках, крепко вбив их в землю собственными пятыми точками, курили «трофейный» «Космос» и жевали ужин, который уже, оказывается, успел приготовить начальник ПХД дивизиона прапорщик Ахмед.
Я мысленно зааплодировал Ахмеду. Это был не совсем обычный прапорщик — это был прапорщик в очках. Офицеры в очках попадались сплошь и рядом, а вот прапорщика я знал только одного. И у меня никогда не поворачивался язык назвать его просто папоротником. Не из-за очков, как вы могли бы подумать, а потому, что это был по-настоящему хороший человек: в меру деловой, в меру серьезный, в меру обязательный, и без этой… как ее… армейской специфики. Наверное, тоже с «гражданки» от безработицы пришел.
— Товарищ лейтенант, мы и вам оставили, — улыбаясь, сказал Волков.
Признаю, это было приятно. Я одобрительно подмигнул сержанту, достал из нагрудного кармана бушлата ложку и без церемоний принялся за гречневую кашу. Я давно ничего не ел, и каша просто таяла у меня во рту. Боже мой! Вернусь домой, сварю себе гречневой каши с тушенкой и наемся!…
— Товарищ лейтенант! У нас слева новые соседи, — проинформировал меня Дынин.
— Да?.. Ум-м… — спросил я, облизывая ложку. — И кто это?
— Танк и «Шилка», — ответил за Дынина Волков.
«Отлично», — подумал я, — «моя зона ответственности существенно уменьшилась».
Каски у меня не было, и мне пришлось то стоять, то сидеть на корточках. Наконец, я просто прилег к костру, прямо на землю. Я вытянул ноги, боль в коленях почти исчезла, и внезапно уснул…
Проснулся я от двух противоположных ощущений сразу: с одной стороны — жгло ноги, а с другой — замерзла до боли в пояснице спина. Охнув, я быстро вскочил на ноги и повернулся спиной к огню. Машинально взглянул на часы. Моя смена почти закончилась. Можно было идти спать в кабину. Я посмотрел в сторону нашего тыла. Там царил мрак. Куда идти? Как идти?
Немного поразмыслив, я принял к исполнению самый безошибочный план. Вся наше техника, как я прекрасно помнил, был выставлена вдоль шоссе, кабинами к дороге. Из этого следовало, что мне нужно просто выйти на дорогу и идти вперед, никуда не сворачивая, до тех пор, пока я не увижу автомобили нашего дивизиона. Ошибиться и попасть не туда будет крайне трудно…
Я в одиночестве брел по асфальту, уже успевшему покрыться толстым слоем грязного месива из земли, воды и снега, когда увидел встречную машину. Она ослепила меня дальним светом, и внезапно остановилась. Оттуда никто не выходил. По всей видимости, они ждали меня. Я удивился, но ни капли не встревожился. А чего бояться, когда у тебя в руках автомат?
Я продолжал идти в том же темпе. Видимо, у пассажиров «Урала» не хватило выдержки, (или они очень торопились), но еще не успел я поравняться с машиной, как оттуда высунулась небритая усталая голова и произнесла:
— Эй, брателло, где здесь противотанковый взвод из 205-й?
Честное слово, я хотел ему помочь. И слева, и справа от нас стояли части, о которых я имел самое смутное представление. Может быть, отсюда до этого взвода два шага, а может и наоборот — он на другой стороне села. Я посчитал неудобным просто ответить «не знаю», а переадресовать заблудившихся вояк мне было не к кому. Поэтому я довольно пространно попытался объяснить ситуацию. Впрочем, меня быстро прервали.
— Короче, ты не знаешь, — недовольно подытожил неизвестный из машины.
Автомобиль взревел, и рванул вперёд. «Куда же они поехали?» — слегка удивился я. — «Впереди ведь только сам Первомайский!». Я даже замахал рукой, чтобы он остановился, но видно, они уже вычеркнули меня из памяти. Я почесал голову, и побрел дальше.
Как неожиданно оказалось, техники вдоль дороги стояло гораздо больше, чем я рассчитывал. Пришлось довольно долго бродить туда — обратно, пытаясь угадать свой автомобиль. Но увы! Ничего такого, что могло бы подсказать мне правильный ответ, не было. Все словно вымерло!
Ну что? Надо пробовать наугад, не бродить же здесь всю ночь? Да и Логмана нужно выгнать на дежурство.
Но первая же машина, в которую я сунулся, оказалась командирской. Там сидел Рустам. Я извинился, и комбат быстро захлопнул дверцу.
Тем не менее, я обрадовался. Если это машина Рустама, значит, где-то рядом, справа или слева, стоят машины нашего дивизиона. Их не так уж и много, чтобы я не смог отыскать свою.
И точно. Следующий же автомобиль оказался тем, что надо. Я растолкал Логмана:
— Все, Логман, давай! Выползай. Твоя смена… Часы есть? Хорошо… Время свое помнишь?… Так, выходи, смотри: видишь костерок? Это горит у расчета Волкова. Иди на свет, и попадешь куда надо.
Зябко дрожа со сна, Логман что-то недовольно бурчал себе под нос. Но мне было уже не до него. Я забрался в кабину и попытался быстро уснуть. Не тут-то было!
Всю оставшуюся часть ночи — до самого утра — я метался между кабиной и кузовом: в кузове меня доставал мороз, так что я почти примерзал к скамейке, на которой лежал, а в кабине ломило колени.
Если честно, то от отчаяния и злости я даже начинал выть. Странно, но мне ни разу не пришло в голову, что можно было бы сходить поискать медиков. Ведь при таком количестве войск просто не могло не быть медсанбата. Хотя, наверное, я бы все равно не пошел. Вдруг скажут: «Ложись в госпиталь». Ну как это я оторвусь от своей батареи?
