Глава 10
Нет, все-таки в этом коллективчике мне было тяжело. Не явно, но очень хорошо бойцы давали мне понять, что я здесь абсолютно лишний. Я им мешал. И мешал очень. Одним своим присутствием.
Впрочем, у меня было о них точно такое же мнение. Они мне тоже не нравились. И сильно. Я даже не был уверен, можно ли на них положиться. Каждый из них был себе на уме. Каждый со своим гонором. С желанием самоутвердиться за счет других. Иначе они бы не заняли свое место в негласной батарейной иерархии. То, что они снюхались, и собрались в одной палатке, для меня не было удивительным. Меня удивляло, почему Найданов засунул меня к ним? Впервые у меня мелькнула мысль, что у командира батареи с личным составом большие проблемы.
Шевцов, в схожей ситуации, проживал вместе с этими бойцами. Конечно, он-то знал их сопливыми новобранцами, занимался ими с самого начала, и видел их далеко не с самой лучшей стороны. И они хорошо помнили, какими он их видел: тощими, измученными и испуганными. Такое чувство забыть трудно, а при необходимости Шевцов им об этом напоминал.
У Найданова такого преимущества не было. Он сам — вчерашний выпускник артиллерийского училища из Екатеринбурга. Он не намного старше этих бойцов, и в Темир-Хан-Шуре, включая первый военный городок, человек совершенно новый.
Я вник в ситуацию, и понял, что сам комбат предпочитает проживать с менее пассионарными товарищами, где спокойнее, а все прелести совместного сосуществования с дерзкими и несгибаемыми предоставил мне. Вот здорово! Я, конечно, горд за оказанное мне доверие… Но что делать-то?
Спать мне резко расхотелось, (да и совсем не хотелось — если честно), я подхватил автомат, и отправился прогуляться. Обуваться мне пришлось долго: берцы никак не хотели налезать на ноги. Когда я закончил, то подумал, что если мне придется обуваться так каждый раз, то я долго не протяну.
Пока солнце совсем не закатилось за горизонт, мне надо было осмотреть окрестности. Первое, что мне пришло в голову, это найти сортир. Не ссать же у палатки, правда? А уж тем более ходить по большому. Во всяком случае, куч дерьма у нашей палатки не наблюдалось. Здесь они были уже долго. Значит, рассуждая логически, все ходят куда-то в одно определенное место. Вот его мне и предстояло найти.
Поиски не заняли много времени. Стоило мне недалеко отойти от палатки, как я ощутил специфический запах фекалий. Как оказалось, за курганами насыпанной земли, совсем недалеко от нас, находился походно-полевой нужник. И надо сказать, довольно основательный. На достаточно глубокие ямы были положены хорошие, крепкие прожилины, и в них вырезаны отверстия необходимого размера.
Сделав все свои дела, я отправился в палатку. И уже было подошел к ней… Как вскользь брошенным взглядом, хоть и вдалеке, но я рассмотрел Васин силуэт. Не может быть! Почему у машин РЭБа? Какое отношение имеет Вася Рац к радиоэлектронной борьбе? Я решил, что мне, наверное, показалось.
Однако, немного поразмыслив, я пришел к выводу, что это хороший повод прогуляться, а не идти в палатку, где меня никто не ждет. Я отправился к Васе.
Идти было гораздо легче, чем несколько часов назад. К вечеру ощутимо подморозило, грязь застыла, и теперь можно было передвигаться, наступая прямо на бугры выдавленной колесами и сапогами земли. В результате я дошел до искомой машины гораздо быстрее, чем рассчитывал. Дверь в кунг распахнулась, и оттуда вышел… Ну, да, он самый — Вася Рац.
— Привет! — закричал я. — Ты что тут делаешь?
— Здорово! А что ты тут делаешь? — удивился Вася.
— Я в батарее у Найданова пока. А ты?
Вася замялся. Он подбирал подходящий ответ.
— Ну, меня вроде бы в артбатарею назначили, — протянул он как-то неопределенно.
— Почему вроде? — спросил я.
— Потому что там полный штат! — выпалил Вася, внезапно озлобившись. — Слоняюсь тут, не знаю, куда приткнуться. Вот, рэбовцы к себе взяли, живу с ними. От безделья уже выть хочется.
Из его речи я услышал только одно — мест нет. Надежда устроиться вместе с Васей в кунг истаяла, как утренний туман.
— А кто там, в артиллерийской батарее? — спросил я уже просто так, чтобы поддержать разговор.
— Донецков, Куценко, Самоедов, Нелюдин, — перечислил Вася, загибая пальцы, — вот еще Поленый приехал. И я. И что нам шестерым на четыре офицерские должности в штате делать, ума не приложу.
— Слушай, — внезапно загорелся я, — у Найданова только я и он. Пойдем к нам!
Идея была ослепительной.
— Ну, может быть, — в Васином голосе энтузиазма я не услышал, — надо подумать, поговорить.
Ну да, ну да. Конечно, нужно. Как я сам-то не сообразил. Разве пойдет Вася под начальство Найданова, если он уже в этой батарее был, и на год нынешнего ее командира старше. Кроме того, Вася закончил КВАКУ, а не какое-то там вновь образованное в Екатеринбурге. Рац, конечно, парень во всех отношениях приятный, но гонор был и у него. Чего я ляпнул, не подумавши?… Но надо быть честным до конца.
— Слушай, Вася, — откровенно сказал я, — не бери в голову. Это я глупость сказал. Не подумал. Конечно, под Найданова ты не пойдешь.
Вася только улыбнулся, и вернулся в кунг. Я было сунулся за ним, но увидев, сколько там сидит народа, сразу остыл и сам закрыл двери. В кунге сигаретный дым стоял как в газовой камере, и шла бурная игра в карты.
Я прошел немного дальше, в офицерскую столовую. По крайней мере, мне так сказали. Ужин уже, как оказалось, давно закончился, и предложить мне смогли только жиденький чаек без сахара, и немного зачерствевшего хлеба. Ладно, хоть это было. Все равно есть мне особо и не хотелось. Я быстро сжевал то, чем меня смогло обеспечить федеральное правительство, и отправился обратно в палатку, так как на наш бивак уже неудержимо накатывалась темнота.
Я еще раз облегчился, чтобы больше уж не вылезать наружу, снял ботинки, проник в палатку, и завалился на свое законное место. Найданова я не видел с обеда.
«Если у него будет до меня дело», — решил я, — «он знает, где меня искать».
В общем, было довольно тошно. Чем заниматься в лагере, я не имел ни малейшего представления. Жилище мне не нравилось. Грязь — бесила. Общаться было не с кем. И самое главное — сколько все это должно было продолжаться? Когда мы пойдем в Чечню? Если вообще пойдем. Или когда вернемся обратно в расположение? Если, конечно, вернемся. Ну сколько можно сидеть в этой грязной дыре? Бойцы тут почти две недели, даже больше. Сколько еще — месяц? Два?
В конце концов, я все-таки заснул. Провалился в сон и не увидел ничего, кроме темноты.
Глава 11
Пробуждение было не таким муторным, как засыпание. Все-таки, что ни говори, первую ночь в лагере я уже провел.
Мне неудержимо хотелось на оправку, (собственно говоря, это меня и разбудило), я, согнувшись, вылез в предбанник, нашел свою обувь, (слава Богу — на месте), и зашагал по уже известному мне маршруту в сортир. Идти было также легко, как и вечером. Грязь еще не успела раскиснуть под солнцем.
