Долг есть долг. Бичевский подъехал насколько смог близко, и кинул трос.
Закреплять его из нашей машины после недолгой дискуссии выпихнули трансвестита и еще одного козла отпущения. Они тут же провалились по колено в жижу. От этого зрелища меня даже слегка передернуло.
Однако мои малолетние бойцы еще, видно, не доросли до понимания того, что иногда некоторые вещи лучше делать самому. Козлы отпущения добрели до троса, попытались его соединить, но не смогли. Ничего удивительного — они просто не умели это делать!
Мой хитрожопый водитель руководил спасательной операцией из кабины. В основном это руководство заключалось в воплях и истерике. Однако вылезать самому и сделать все как надо он не спешил.
Я уже начал подумывать, что мне предстоит не самая приятная операция — выпихивание толстого водителя из кабины, как в свете фар нарисовался наш комбат на МТЛБ. Пока это явление не испарилось как фантом, и высунулся из дверцы по пояс и закричал громче, чем Сомов:
— Товарищ майор! Товарищ майор!
— Что случилось? — ответил он мне.
— Застряли на хрен! Мы сами не выберемся. Помогите! Не дайте утонуть!.
Санжапов засмеялся, но трос свой нам кинул. Козлы отпущения бросили трос Бичевского, подхватили трос комбата, и, (невероятно!) сумели его закрепить. МТЛБ дернулся, и наша «шишига», качаясь как корабль на волнах, буквально выплыла на твердую почву.
Санжапов забрал свой трос, и исчез также бесследно, как и Бандера.
Ехать мне все равно было некуда, понять что-нибудь в этой мешанине техники, грязи, тумана и темноты было невозможно, и я приказал просто остановиться, и ночевать здесь, не сходя с этого места. Сомик включил отопление и сладко заснул. За стенкой долго копошились, но и им идти искать кого-либо в такой обстановке не улыбалось и они, наконец, тоже затихли. И я не долго сопротивлялся сну.
Утром же огляделся по сторонам и присвистнул: позади нас жирно колыхалась фантастическая грязевая трясина — с трудом можно было вообразить себе, что мы вообще смогли из нее выбраться. А мои бойцы вчера ползали по ней. И как они только не утонули?
И ведь, что самое обидное, эта трясина не стояла повсеместно. Ее можно было объехать, если бы, конечно, видеть, куда едешь. Надо же было заехать прямо в нее!
Впрочем, обыкновенная, но оттого не менее мерзкая, грязь царила повсюду. На небольшом пространстве столпилась большая часть сводного батальона — все истолкла, перемесила, и передвигаться пешком стало весьма затруднительно. Я выбрался наружу размяться. И надо же! Совсем недалеко от нашей стоянки находились БМП Бандеры. Мы были друг от друга в двух шагах!
Мало того, впереди, не так уж далеко, расположился наш бригадный артдивизион. Оправившись, протерев лицо одеколоном, (вместо умывания), я пошел искать знакомых. Если есть артдивизион, значит, должны быть и Нелюдин, и Самоедов. И точно! Чем ближе я подходил к орудиям, тем яснее вырисовывались две знакомые фигуры.
— Вовка! — заорал я. — Серега! Привет!!
Они оглянулись.
— О, привет! — заорал в ответ Нелюдин. Вовка только кисло улыбнулся.
— Чего ты такой кислый? — спросил я у Самоедова. — Что у вас тут случилось?
— Начальства слишком много, — ответил хмурый Вовка. — Тут и штаб, и ПХД, блин. Мы тут все как на ладони. Достало уже начальство.
— День и ночь стреляем, — сказал оптимистичный Серега.
— Жариков и сам вообще не спит, и нам не дает, — пожаловался мне Вовка.
— А куда стреляете — то? — спросил я.
— Ничего конкретного, — Серега пожал плечами. — За горы, за лес. Далее — везде.
Тут показался сам Жариков, и мои приятели поспешно вернулись к расчетам. Я еще спросил вдогонку, не видели ли они здесь Найданова? Но ответа уже не получил. Хотя, вроде Серега мотнул головой. Или мне показалось?
Ладно. Прямо за глубокой канавой, разрезавшей наш бивак на две большие части, располагалась офицерская столовая. Я крайне редко бывал в подобных заведениях, и бодро протопав по двум перекинутым через канаву доскам, направился в палатку. Не знаю, чего я ожидал? Ресторанного обслуживания? Естественно, что там почти никого и ничего не было. Удалось выпросить только немного сыра. Но и то здорово! После супа в виде мутной жидкости и каши в виде сухой пшенки настоящий сыр просто растаял у меня во рту… Эх, еще бы кусочек! Но, увы… Увы…
Я вернулся к себе в кабину. Забрался на сиденье, нахохлился, а потом мне пришло в голову, что я давно не заводил свои часы. Не дай Бог, остановятся, и бегай потом, ищи точное время. Нет, уж лучше вовремя заводить.
Я снял с руки свои новенькие, не так давно купленные часы «Янки Дудль» в красивом блестящем корпусе, энергично закрутил головку заводки, раздался легкий хруст, и головка оказалась у меня в руках. Я долго с изумлением смотрел на эту маленькую детальку, и в голове у меня крутилась одна только мысль: «Часы здесь достать невозможно!». Невозможно!! Бог знает, насколько я здесь, и все это время я буду без часов!
Я чуть не завыл от отчаяния. Пребывая все в том же подавленном и нервном настроении, я построил свой личный состав, и спросил, кто разбирается в часах, и может починить поломку.
Они громко шмыгали носами, и желали только одного — быстрее улизнуть по своим делам. Вызвался Бичевский. Он забрал мои часики и отправился к себе в кабину. Чтобы не сглазить, за ним я не пошел. Однако это совсем мне не помогло. Через полчаса водитель пришел сам, и сказал только три слова:
— Я не могу.
Молча я забрал часы из его рук, и положил их в карман вещмешка. Я подумал, что если вернусь в Темир-Хан-Шуру, то отдам часовщикам. Может быть, они починят. Жалко было часики — очень они мне нравились.
Немного подумав, я решился на последнюю попытку разжиться «временем» — скорее, для очистки совести — и пошел к Бандере. У него была коллекция трофейных часов. По крайней мере, он мне так сказал. Возможно, что просто прикалывался. А вдруг?!
Добравшись через рытвины и ухабины до Степанова расположения, я не слишком ловко ввалился к нему в палатку, зацепился за веревки, и чуть было не упал. Салий и Бандера в изумлении уставились на меня.
— Привет! — сказал я и взял быка за рога. — Степан! У меня часы сломались. Ты говорил, у тебя есть разные. Дай мне одни… Пожалуйста!
Я рассчитывал, что последним словом немного смягчу каменное сердце ротного. Черта с два! Он только усмехнулся. Правда, полез куда-то в угол палатки, и достал мне три штуки. Я кинулся к нему… И тут же краска обиды и стыда залила мне лицо. Все три экземпляра были безнадежно сломаны. И зачем мне они?
Не говоря больше ни слова, я повернулся, и направился к выходу. И чуть лоб в лоб не столкнулся с замполитом Косачем.
Глава 7
— Здорово! — воскликнул едва увернувшийся от меня Косач. — Всем привет!
