Бойцы на короткий миг остановились, сцепившись взглядами друг с другом. Викинг машинально отметил тяжелое дыхание Камила и вздувшиеся бугорками жилы на шее. «Похоже, выдыхаешься, парень», – хладнокровно констатировал он и шагнул навстречу. Камил быстро переместился вправо, и Викинг понял, что тот хочет занять выгодное положение, развернув его лицом к солнцу.
Ломая незамысловатую задумку соперника, он легким прыжком скользнул в сторону и поменял позицию. Брызнувший блеск солнечных лучей на короткое мгновение ослепляющей вспышкой застил глаза, но Викинг все же успел заметить неладное, зафиксировав сквозь световую завесу быстрое, практически неуловимое движение руки Камила за спину. В следующую секунду он услышал характерный металлический щелчок и обнаружил в кулаке противника нож. Тонкое обоюдоострое лезвие, более подходящее стилету, сверкнув на солнце, прочертило перед ним сложную фигуру.
Неожиданно Викинг ощутил в себе признаки раздражения, впрочем тут же рассеявшиеся, и, словно проснувшись, понял, что схватка только начинается. Ему не хотелось признаваться самому себе, но до этого момента он не чувствовал в полной мере, не видел в Камиле смертельно опасного противника. Где-то на периферии сознания засела ноющая заноза, питавшая нелепую надежду, что все происходящее не всерьез, понарошку, и перед ним не беспощадный и жестокий убийца, а тот старый Лешка Свиридов, по прозвищу Верблюд. Поэтому и не ощущал пока Викинг настоящего куража, холодной злости, не мог войти в темп, хотя и отрабатывал бой профессионально и чисто. И вот мимолетный солнечный блик-зайчик, отразившийся от полированного лезвия, больно пронзив его ледяным шипом, окончательно рассеял теплившиеся где-то в дальнем уголке мозга остатки ребяческих иллюзий.
Викинг почувствовал, что его мышцы каменеют и наливаются критической массой, готовой выплеснуться из оболочки тела яростным сгустком энергии. Сознание поплыло, выключаясь из обычного ритма ощущений, отгораживаясь от звуков и суеты окружающего мира прозрачной и непроницаемой стеной. Хронометр, зазвенев в висках, напомнил, что время течет неумолимо и его осталось совсем уж мало для решения задачи. «Знаю...» – заглушил его Викинг, за секунды превратившийся в практичную, не знающую отказов машину для убийства.
Тонкое лезвие, перелетающее из руки в руку Камила хватом к себе, сверкая, плясало перед глазами Викинга, описывая сверхсложные фигуры. Они, правда, без труда считывались мозгом, превратившимся в мощный компьютер, анализирующий каждую фазу этого смертельного полета, разбивая целое на части, перерабатывая в нелинейные функции – систематизируя, упрощая и решая.
«Неплохо и... непрофессионально, – выдал промежуточный результат живой процессор. – Играет под „наваррцев“, но амплитуда мала и беспорядочна, и нет нужного шага. Вводим помехи...»
Он угрожающе «качнул маятник» корпусом и шевельнул ступнями, словно собираясь организовать атаку, с удовлетворением зафиксировав ожидаемый суетливо-сбившийся ритм.
«А теперь провокация!» Викинг шагнул влево, будто пытаясь обойти Камила, и сразу отшатнулся от выпада ножа, подставив, однако, для поражения открытый бок. Стальной клинок метнулся туда, но не нашел жертвы – гибкое тело скользнуло в сторону, пропустив лезвие в миллиметре от себя.
«Молодец, мальчик, среагировал как надо! – удовлетворенно отметил Викинг и холодно сузил глаза. – Ну что, время ставить точку в этом фарсе? Пора!!!»
Он шагнул на нож... Часы замедлили свой бег, раскладывая секунды и движения на отдельные составляющие, позволяя Викингу опережать время.
Уход от стремительного выпада Камила – предсказуемого и тянущегося почти покадрово... Как медленно плывет рука... Он разворачивается... нога зашла за ногу... кулак выходит от бедра зажатой рукояткой ножа вперед, чтобы в следующий момент выплеснуть клинок в плоть... но там только воздух – плоть исчезла... глаза Камила – бездонные и темные, как мрак ада... белые бескровные губы, широко распахнуты – он что-то кричит... звук теряется в пустоте... струйки пота, смывая соль, стекают по щекам... или это слезы?.. молния стали, мелькнувшая в отчаянном рубленом ударе... еще одна вспышка... искаженное ненавистью и страхом лицо... страх явился из глубины сущего... родился, сотканный из безумия и отчаяния... страх и смерть... Все!
Стиснутый мертвой хваткой одеревеневших пальцев нож взвился вверх и ринулся в раскрытую грудь Викинга. Неуловимая глазом тень взлетевшей руки тисками перехватила запястье, а тело ушло на излом. Выворачивая суставы неистовой болью, ломая траекторию полета, неведомая и неодолимая сила развернула сталь навстречу стремящемуся вслед за ударом телу, которое не может остановиться и закручивается, встречая свой клинок. Тонкое лезвие, легко раздвигая плоть, рвется прямо к сердцу...
Окружающие звуки громом прорвались к барабанным перепонкам Викинга. Не имея сил разжать пальцы, он все еще удерживал кулак, сжимающий рукоять ножа, вошедшего в грудь Камила.
Вадим подхватил обмякшее тело и опустил на брусчатку. Он неожиданно заметил, что широко открытые глаза умирающего стати менять цвет. Они уже не были выцветше-белесыми, какими виделись при первой встрече, и не казались бездонными и темными, как во время схватки. Яркая голубизна плеснула из самой глубины зрачков и разлилась по радужке. Такие глаза были в юности у Лешки Свиридова...
Губы шевельнулись, и Вадим едва разобрал в неслышном шепоте-хрипе слова:
– Ва-дь-ка... спа-сибо...
Тело Алексея дернулось в конвульсиях и замерло. Стоя на коленях, Вадим в последний раз взглянул в лицо старого друга и провел по нему ладонью, опуская веки, и сам прикрыл глаза...
От ворот послышался нетерпеливый сигнал клаксона. Вадим, еще секунду помедлив, поднялся и поспешил на зов. Самсон призывно махнул рукой из заведенного камиловского «Гранд-Чероки». Вадим заскочил на сиденье, захлопнул дверку, и джип резво рванулся с места.
– Где девочка и Доктор? – спросил Вадим.
– В машине у Игоря. Ждут нас за два квартала за углом. Они сейчас должны разговаривать с Мао и Надеждой.
– Проблем не было?
– Побрыкалась немного, пока тащил в машину, еле уговорил. Не верила, что я твой друг, и обзывала хулиганом. Пообещала, если не поговорит с мамой, будет сильно кричать и звать милицию. А еще сказала, что глаза выцарапает. Решительная особа! Если у нее и мамаша такая, не завидую некоторым – не будем на них показывать пальцем, – подпустил шпильку Самсон.
– Как прошел ваш этап? – не обращая внимания на его слова, спросил Вадим.
– Без проблем. Как ты и планировал. Доктор завалил того, что шел сзади, в шею навылет, а я второму хребет малость снивелировал. Вадим, – чуть замявшись, неохотно выдавил из себя Самсон, – их обязательно было мочить?
– Двое из троих меня знали, – не вдаваясь в подробности, хмуро ответил он.
– Тогда понятно. Вопросов больше нет, – согласился Самсон.
– А с юристами как?
– Папаше Привалову физиономию почистил в качестве передачи педагогического опыта, как отец отцу. Так, по-легкому прошелся – переломов быть не должно, может, только нос набок свернул, но вот синяки выводить будет долго. А из тех двоих наваял картину Репина «Приплыли».
