– Миль пардон, академик!.. – спохватился Ягун. –
Я забыл, что играющий комментатор не имеет права подсказывать!.. Это
оговаривается пятым пунктом составленных вами вчера правил, которые вы
почему-то написали почерком Поклепа на бумаге с его монограммой… Вы думаете,
Кузя Тузиков меня услышал? Ничего похожего. Он чистит уши только каждое третье
полнолуние, и то если год високосный, а месяц начинается на букву «а». Апрель
там или август… Но вернемся к нашим баранам… К игрокам то есть. Пора состригать
с них слова для моего репортажа и сплетать из них причудливую повествовательную
ткань. Номер шестой, Каллиопа на салпинксе – это такая труба, если кому
интересно! – пытается завладеть чихательным мячом, но ее пока оттесняет
Лиза Зализина. Сегодня Лиза в ударе. Ее часы мелькают в самых разных уголках поля…
Ах, мне подсказывают, что у нее просто кукушка улетела и она ее ловит! Но это
не меняет сути дела! Какая отличная сегодня игра! Даже резкий ветер с океана не
мешает!..
Таня бессильно пнула дверцу склеповского шкафа. Ей никак не
удавалось его открыть и заткнуть зудильник. Подозрительная Гробыня наставила
столько запирающих черномагических заклинаний, что не было никакой возможности
извлечь зудильник и расправиться с ним. Приходилось слушать дальше. И это было
тем досаднее, что матч уже начинал ее захватывать.
Таня уселась на пол рядом с упрямым шкафом, опустила
подбородок на колени и стала слушать.
– Евтерпа делает полупетлю! Пас номеру седьмому, Талии. Та
ловко набирает высоту и, обыграв Склепову, перехватывает пламегасительный мяч.
Вы не смотрите, что Талия все время хихикает. Муза комедии все-таки. Зато ее двойной
авлос разгоняется просто мамочка моя бабуся как! Как, вы не знаете, что такое авлос?
Какая безграмотность! Не знать таких элементарных вещей! Авлос – это барабан, и
пусть вам будет стыдно за вашу неосведомленность!
– Ягун, авлос – это свирель! – использовав усиливающее
голос заклинание, назидательно произнесла с трибуны доцент Горгонова.
– Свирель? – спохватился Ягун. – Неужели? Надо же,
действительно свирель! А то я гляжу, что на барабан она совсем не похожа, и
внутренне смущаюсь! Просто я посмотрел на другую ладонь. Шпаргалки перепутал. С
нами, великими, такое случается… Но вернемся к Талии. Забыл сказать: Талия –
капитан команды муз. Или, правильнее сказать, капитанша? Но не будем придираться
к словам. Из всех муз Талия самая молоденькая. Полигимния и Эрато, правда, тоже
ничего. Особенно мне по вкусу Терпсихора – а что вы хотели, танцует с вечера и
до утра! – как тут не держать фигуру? А вот Клио и Мельпомена – номера
восьмой и девятый, одна на бубне, другая на горне – тетеньки ого-го! Не
исключаю, что их держат для таранов, тем более что обе играют в полузащите. Из
этих двоих я лично больше опасаюсь Мельпомены. Суровая дама! Лицо у нее такое,
будто она только что вернулась с поминок и теперь поспешно соображает, не помер
ли еще кто-нибудь, чтоб было где поужинать. Все-таки муза трагедии, моя бабуся
уж три тыщи лет с ней знакома… Ого! Талия обыгрывает Тузикова, умело обходит
Семь-Пень-Дыра и выходит на Катю Лоткову! Лоткова что-то шепчет Гоярыну, и тот
выпускает длинную струю пламени, стараясь не подпустить Талию на дистанцию
броска. Но у Талии, по-моему, другие планы. Она уклоняется и делает несколько
дразнящих движений рукой, будто собирается метнуть мяч! Нечестно играть в
собачку, особенно в таком музейном возрасте! Что за детские фокусы!
Талия обернулась и показала Ягуну язык. Прежде чем
ошеломленный комментатор сумел переварить, что муза понимает по-русски, она
набрала высоту и дала пас Урании. Та, не теряя времени, спикировала на
телескопе к самой голове Гоярына, который в этот миг готовился к очередному
огнеметанию, и ловко не то забросила, не то просто сунула мяч ему в пасть.
Погасший Гоярын окутался клубами дыма.
– Три – ноль. Музы делают нас, как младенцев. Одно утешение
– идет только двадцатая минута матча! – уныло сказал Ягун.
Опростоволосившаяся Лоткова схватилась за голову и закричала
на Кузю Тузикова, отлетевшего слишком далеко от дракона. Замерзшие нимфы
радостно завопили. Особенно много бузили наяды и переиды, радуясь случаю
согреться. Они колотили ладонями по воде и визжали, чем приводили в бешенство
поклеповскую Милюлю, которая была убеждена, что только она одна имеет моральное
право брызгаться и визжать. Дриады и ореады не отставали от нереид и наяд.
Некоторые на радостях даже швыряли в тибидохских болельщиков запуками и
пакетиками из-под орешков.
– Юные нимфетки трескают котлетки! – сердито
задразнился играющий комментатор, о защитную жилетку которого с треском
разбился запук. – Но-но, нимфетки! Рано радуетесь! Вот позову дядьку
Набока, он вам устроит!
Нимфы притихли. Почему-то все нимфы до дрожи боятся дядьку
Набока, хотя это всего лишь маг-отшельник, живущий, по слухам, где-то на
Больших Американских Островах. Поговаривают, правда, что дядька Набок использует
магию вуду, которая даже опаснее темной, а еще, что именно он злодейски усыпил
клонированную овечку Долли. Впрочем, последнее до сих пор не доказано.
Неожиданно Ягун привстал на пылесосе и, козырьком приложив
ладонь ко лбу, всмотрелся в какую-то точку.
– А это что еще там такое? Прошу прощения, у меня игровая
пауза! – воскликнул он.
Таня, хотя и не могла ничего видеть, догадалась, что Ягун
засек неподалеку мяч и попытается догнать его. Взревел двигатель, выплевывая из
трубы русалочью чешую, к которой Ягун стал в последнее время добавлять селитру.
В майонезе он разочаровался. Тот хлестал из всех щелей и из насадки
хромированной трубы, и щеголеватый внук Ягге, обожавший хорошие кожаные
комбинезоны, в конце игры становился похож на запеченную в духовке индейку.
Особенно сходство усиливалось, когда приправленный майонезом Ягун цеплял на
излете струю драконьего пламени.
Зудильник молчал. Некоторое время назад Таня именно этого и
хотела, а теперь вдруг осознала, что умирает от любопытства.
– Ну же, Ягун! Ну! Что ты меня мучаешь, дубина ты
стоеросовая? Скажи хоть что-нибудь! – крикнула она и в сердцах, не вставая
с пола, толкнула ногой шкаф.
Гробынин шкаф, светившийся от черномагических заклинаний,
как чаша Грааля, удрученно заскрипел. Он был оскорблен в лучших своих
побуждениях. Хотят слушать – пинают, не хотят слушать – тоже пинают. Он-то тут
при чем? От такой жизни скоро фальцетом запоешь!
– Эх! Чихательный мячик упустил! – пожаловался
зудильник. – Нимфы из-под самого носа увели! А все эта Каллиопа на салпинксе!
А еще серьезной притворяется! Эпос, то да се, я вас умоляю! А как подрезать и
воздушным потоком сбивать – так первая!.. Но вообще-то я и сам виноват: не надо
было селитры столько добавлять! Летишь вроде нормально, а потом как полыхнет, и
ты как Мюнхгаузен на ядре… Швыряет непонятно куда! Лучше уж по старинке – на
чешуе да на всяком дрязге. Тише едешь – дальше будешь!..
