Несколько секунд спустя магия, заключенная в мяче,
сработала. Музы брызнули в разные стороны, спасаясь от погнавшегося за ними
дракона. Эрато слегка замешкалась и была проглочена вместе с кифарой.
– Пять – один. Не ахти как хорошо, но все-таки не так
печально! Ну и жара же здесь! Поверьте моему опыту, это самый тесный драконий
желудок из всех, в которых мне доводилось бывать! – пожаловался Ягун.
Трибуны весело зашумели. Слушать голос комментатора, доносившийся
из драконьей пасти и усиленный магическим рупором, было забавно. Казалось,
будто это вещает сам Пифон.
– Эй, кто-нибудь, забросьте перцовый мячик! Неохота мне тут
сидеть! А, народ, слабо? – попросил Ягун.
Никто, разумеется, не откликнулся на его зов. Так как вести
репортаж из драконьего желудка, не видя ровным счетом ничего, было по меньшей
мере глупо, играющий комментатор отколол рупор, расстегнул воротник и,
обливаясь потом, уселся прямо на жаркое дно драконьего желудка.
Внезапно в темноте кто-то кашлянул, явно привлекая к себе
внимание.
– Это ты, Попугаева? – насторожился Ягун.
– Да, Ягунчик, – томно откликнулась Верка.
– И-э-э, а я вот тут мячик забил! – не зная точно, о
чем говорить с Попугаевой, заметил Ягун. – А тебя, бедную, проглотили, значит?
Говорил я тебе на тренировке: не газуй так!
– Чего-чего? – недоуменно переспросила Верка.
– А того! Ты прямо как Танькина тетка Нинель. Мне Танька
рассказывала, как она сдавала на права. Въехала в личную машину инспектора, а
потом с перепугу подала назад и врезалась еще в одну машину. На нее стали
кричать. А тут приехала Айседорка Котлеткина на танке поболеть за подругу,
стала разворачиваться и проломила стену у самого пункта ГАИ. Тут тете Нинель
сразу все поставили, выдали права и выпроводили ее поскорее вместе со всеми
подружками… Вот и ты летаешь в том же духе.
– Ягун, не хами! Я, конечно, держусь в воздухе не супер, но
тебя, между прочим, тоже проглотили! – возразила Попугаева.
– Я – другое дело. Можешь считать, что я пришел к тебе на
выручку! Чтобы тебе не было так одиноко! – назидательно сказал Ягун.
Попугаева оживилась, точно римский легионер, услышавший
призыв военного горна. Ягуну даже почудилось, что он увидел, как в темноте ее
глаза вспыхнули страстным ведьминским огнем.
– В самом деле? – грудным голосом спросила она. –
Так ты дал проглотить себя ради меня? Правда, Ягунчик?
– Само собой! Просто мамочка моя бабуся! – спасая свою
репутацию, сказал Ягун.
Одновременно ему почему-то вдруг стало неуютно. Попугаева
буквально бомбардировала его своими флюидами.
– Я не верю в случайные встречи! Мы тут вдвоем, ты и я, и
никого вокруг!.. Мне страшно! – проворковала Верка, опуская голову на
плечо Ягуну и буквально вдавливая его в тесную стенку драконьего желудка.
– Как это никого вокруг? Вокруг дракон! – поспешно
возразил внук Ягге.
– Ну и что? Придвинься ко мне! Он нас не видит.
– Э-э… Зато я его вижу. И вообще с этими драконами ничего
нельзя знать определенно… Особенно с греческими. Они, греческие, самые
коварные! – заметил Ягун, прикидывая, как ему отделаться от Попугаевой,
чтобы ее не обидеть.
– Ягунчик, ты такой напряженный! Просто комок нервов! Я тебя
не узнаю! Или ты только на пылесосе смелый? – укоризненно сказала Верка.
– Э-э… При чем тут пылесос? Жарко тут. Сиди парься! Что-то
не похоже, что собираются забрасывать перцовый мяч! – тоскливо заметил
Ягун. Попугаева наваливалась на него все сильнее.
– Чего бы тебе хотелось, Ягунчик? – еще более томно
спросила Верка.
– Чтоб сюда еще кто-то попал! – ляпнул внук Ягге.
Лучше бы Ягун помолчал, потому что мгновение спустя ему на
голову свалилась Эрато, заплутавшая где-то в извивах Пифонова пищевода. Подобно
всем музам, она была весьма античных форм.
– Есть тут кто? Привет, ребятки! Меня вот тоже проглотили –
совсем Пифон ополоумел, своих хватает.
– Привет! – прохрипел Ягун, ощупывая, не сломана ли у
него шея. Ответить на этот вопрос сразу было весьма проблематично.
– О, это наш разговорчивый комментатор! Жаль, я тебя не
вижу, ну да ладно. Стишки почитать? – с ходу предложила Эрато.
– Не надо! Я скромный! Я не люблю стихи! Я люблю
частушки! – поспешно отказался Ягун.
– Я и частушки умею! Правда, они немного того, не для
малолеток, но вы же не обидитесь на взрослую тетю? – захихикала Эрато,
перебирая струны кифары.
Ягун попытался отнестись ко всему с юмором. Перезрелая тетка
Эрато, помешанная на стихах имени себя, и первая сплетница Тибидохса Верка… И
он сам… Что ж, не самая плохая компания. Даже довольно забавно. Если бы только
Попугаева не пыталась ущипнуть его в темноте…
«Ну и свинья же этот Пифон! Что он, не мог Лоткову
проглотить и больше никого?.. Только меня и Катьку. Жаль, что нельзя
заказывать, кого глотать, а кого нет», – тоскливо подумал Ягун.
* * *
После того как играющий комментатор временно приостановил
исполнение своих должностных обязанностей в связи с исчезновением в пасти
дракона, преподаватели задумались, на кого переложить его полномочия.
Сарданапал, как главный судья, сам комментировать не мог. Медузия отказалась.
Поклеп Поклепыч был склонен к бытовым и небытовым формам хамства. Соловей О.
Разбойник, как тренер, был пристрастен, вдобавок сильно был недоволен своей
командой. Великая Зуби мало что смыслила в драконболе и вообще была так
близорука, что могла перепутать дракона с ближайшей тибидохской башней.
Малютка Клоппик… м-м… возможно, использовать его было бы
неплохим решением, но он не дорос еще до таких ответственных поручений. К тому
же в настоящий момент Клоппик был занят тем, что обучал циклопов плевательному
заклинанию. После прохождения краткого курса циклопы попадали в цель на
расстоянии двадцати метров, что крайне забавляло эти простые, но надежные умы.
– Быть тебе, отроче, главой темного отделения! Ты медленно,
но надежно катишься к прежнему своему состоянию! – грустно сказал ему
как-то Сарданапал.
Малютка Клоппик захихикал. Из своего прошлого он ровным
счетом ничего не помнил, даже побаивался слегка собственных портретов, кое-где
висевших еще на стенах. С них прежний суровый профессор Клопп с лицом, похожим
на желтую редьку, сурово глядел на своего преемника, сдвигая клочковатые брови.
– Придется, Тарарах, тебе комментировать! Больше некому! Не
подведи уж! – сказала Медузия, вручая питекантропу запасной рупор.
