Внутри кто-то завозился. Однако выходить обиженный Гуго
отказался наотрез. После пяти минут упрашиваний он снизошел лишь до того, что
высунул сквозь рамку руку и вывесил табличку: «Не беспокоить! Я на
реставрации!»
Ученики захихикали, видя, что Великая Зуби потерпела фиаско.
Но та, как видно, отлично знала, как обращаться с не в меру зазнавшимися
призраками.
– Прекрасно! Если у тебя нет времени, разумеется, мы не
станем тебя тревожить, – спокойно произнесла Зуби. – В таком случае
джинну Абдулле следует сказать, что остальную часть книги он может выбросить…
Он давно утверждает, что это графомания.
– ГРАФОМАНИЯ? ДА КАК ЭТОТ АБДУЛЛА СМЕЕТ! САМ ГРАФОМАН!
ПРОКЛЯТИЯ СТИХОТВОРНЫЕ КРОПАЕТ, БЕЗДАРЬ! – завопили внутри обложки.
Зубодериха тонко улыбнулась.
– Зачем же так сразу рубить сплеча? У Абдуллы есть неплохие
строфы, это всем известно. А вот у тебя в книге, он утверждает, нет ни одной
правдивой истории. Он даже предлагает переименовать ее в «Художественный бред
белых магов во вранье Гуго Хитрого»…
– БРЕД? Я ЕМУ ПОКАЖУ БРЕД! НЕСИТЕ МЕНЯ К ЭТОМУ АБДУЛЛЕ
НЕМЕДЛЕН-Н-Н-НО-О! – дурным голосом завопил честолюбивый автор.
Мгновение спустя Гуго Хитрый выскочил из обложки наружу.
Нельзя сказать, чтобы за время, пока он был похищен, внешность его сильно
изменилась. Он был такой же толстенький, с круглой, как блин, физиономией и
вздернутым носом. От возмущения его напудренный парик сбился на сторону, открыв
самую блестящую из всех лысин мира. В пухлых ручках у Гуго была древняя
алебарда, которой он потрясал, представляя угрозу не столько для окружающих,
сколько для самого себя.
– ГДЕ ЭТОТ АБДУЛЛА? Если он мужчина, пускай защищается! Я
ему продемонстрирую разницу между графом, графином и графоманом! – вопил
он.
– Я пошутила, Гуго!.. Прости меня! Мне только хотелось
выманить тебя на свет божий. Это простительно. Мы так скучали, – мягко
сказала Зубодериха.
– Пошутила? Так ты пошутила? – озадачился призрак.
– Само собой… На самом деле Абдулла не говорил о тебе ничего
дурного. Он даже сказал, что часто читает твою книгу по вечерам. Его, темного
мага-вуду, ничто так сильно не утешает, как то, что белые маги тоже способны на
сомнительные штучки. К тому же книга написана прекрасным языком, как он
утверждает.
Гуго Хитрый мигом остыл и стал запихивать алебарду обратно в
рамку.
– Он в самом деле так сказал? – смягчился он. –
Хм… Ну вообще-то его стихотворные проклятия не так уж плохи… Некоторые очень
даже ничего… Ладно, я беру свои слова обратно.
– Пропустите меня! – потребовала Медузия, до сих пор
стоявшая в стороне.
Ребята расступились. Доцент Горгонова присела рядом с Гуго,
терпеливо дожидаясь, пока смешной призрак расправится со своей алебардой.
– Гуго, тебе не кажется, что ты должен кое-что
прояснить? – спросила она.
– О, все, что угодно! – великодушно согласился призрак.
– Кто тебя украл?
– Вопрос, конечно, интересный. Но на самом деле тут не один
вопрос, а целых три! Первый: кто? Второй: зачем? И третий: с какой радости он
меня вернул? И ни на один я не могу ответить. Могу только предположить, что это
было далеко не случайно! Возможно, в этом сокрыт некий мистический, я бы даже
не побоялся сказать, сакральный смысл… – важно надувая щеки, сообщил Гуго
Хитрый.
– Но хоть что-то ты знаешь? – разочарованно спросила
Медузия.
– Разумеется! – похвастался Гуго. – Я знаю самую
кучу разных вещей. Две тысячи семьсот два заклинания наизусть и еще около
десяти тысяч со шпаргалкой! Впечатляет, не правда ли? Еще я могу выбросить две
подряд зеленые искры (но не более того), протиснуть здоровенного верблюда
сквозь игольное ушко, выпить море и пешком дойти до центра земли…
– Гуго!!! Мы обыскали весь Буян! Не пудри мне мозги! Где ты
был? – рявкнул Поклеп.
– Я и не собирался пудрить! – обиделся призрак. –
Меня схватили и нагло вырвали из книги. А что было потом, я не запомнил. Знаю
только, что обложка лежала в темном месте. Но сыро там не было, это точно… Мне
было скучновато, и я баловался с ребусами и всякими логическими загадками.
Составлю загадку, сотру себе память и ломаю голову, как и чего… Не правда ли,
недурно придумано? А потом в одно прекрасное утро я проснулся и обнаружил, что
вокруг уже светло. «Ого, Гуго, да тебя подбросили в Заповедную Рощу! С какой
это, интересно, радости?» – сказал я сам себе. Там я пролежал пару дней, пока
меня не обнаружил этот милый одноглазый субъект с дубиной и не стал совать в
огонь.
И это было все, что удалось выяснить. Ни о чем другом Гуго
либо не знал, либо по какой-то причине не желал распространяться. Толпа,
собравшаяся у Жутких Ворот, стала понемногу рассасываться. У всех были свои
дела, к тому же вот-вот должна была начаться тренировка по драконболу.
Медузия подобрала обложку и пошла к винтовой лестнице.
Жуткие Ворота затряслись. Слепой и глухой, но всевидящий и всеслышащий хаос
заухал, застонал, захохотал, завыл на тысячи разных голосов.
Вечером, уже ложась спать, Таня бросила случайный взгляд на
зеркало. На стекле появилась длинная зигзагообразная трещина. Подумав, что,
возможно, его расколола Гробыня, которая запросто выходила из себя, когда ей не
нравилась ее прическа или на щеке вскакивал прыщ, Таня шагнула к стеклу. В тот
же миг ее отражение скомкали и изорвали, а с другой стороны зеркала, словно
разрубленный трещиной на две половины, появился Безумный Стекольщик.
Горбун омерзительно улыбнулся Тане, поманил ее к себе, а
потом, цепляясь руками, переполз по трещине в верхний угол и замер там, как
паук. Не отрываясь, Таня смотрела в стекло. Зеркало запотело изнутри, словно
кто-то влажно и горячо дышал на него. С минуту с той стороны вязко и
неопределенно возилось что-то, зеркальное болото пузырилось, а потом внезапно с
пугающей ясностью проступили четыре фигуры…
Их прежде нечеткие, расплывчатые образы теперь стали намного
четче, определеннее. Тане чудилось, что она видит ослепительные точки глаз под
золотой вуалью трехликого и слышит страшное ржание его коня…
«Мы близко… Очень скоро мы будем здесь! Мы требуем то, что
принадлежит нам, или… смерть!» – услышала она три голоса, слившиеся в один.
Глава 7
Триглав, Перун, Велес и Симорг
На рассвете Таня проснулась от неясного назойливого
бормотания, звучавшего у нее в ушах уже около получаса. Вначале – сквозь сон –
она подумала, что это бормочет Безумный Стекольщик, часто оживлявшийся перед
рассветом, но после различила, что голос был женским. Но даже не это заставило
ее стряхнуть остатки сна, а горячая восковая капля, упавшая с чьей-то свечи ей
на шею.
