– Не то что мой Ягунчик! Из моего Ягунчика двух Пупперов
сделать можно! – говорила она.
Уже на другой день, едва новость, что Пуппер обнаружен,
распространилась по миру, магическая защита Буяна затрещала. На остров рвались
сотни журналистов, всевозможных представителей Магщества и просто фанов.
Сарданапалу пришлось проявить большую твердость. Такую большую, что собственной
твердости у него точно не хватило бы, не найди он надежную опору в Медузии и
Поклеп Поклепыче. Последний даже предлагал напустить на журналистов голодных
драконов и огорчился, когда академик отказал.
В результате большинству журналистов дали от ворот поворот.
На Буян были пропущены только «Последние магвости», «Маг-ТВ» и радиостанция
«Колдуй-баба», стрекотавшие своими зудильниками до потери пульса.
Гробыня Склепова сделала себе грандиозный пиар, заявив, что
Пуппер прилетел к ней и стучал в окно ее комнаты. «Но я, разумеется, как
порядочная девушка, не пустила бы его, если бы не эта взбалмошная Танька,
которая всем надоела своей страстью к Пупперу!» – заявляла она. На другой день
во всех магзетах появились крупные портреты Гробыни с жирными заголовками: «ЕЕ
ЛЮБИТ ПУППЕР», «ДЕВУШКА ГУРИЯ» и «БУДУЩАЯ МАДАМ ПУППЕР». Одна же желтая
газетенка разродилась большой статьей: «ГРОТТЕР ДОСТАЛА ПУППЕРА ПРИЗНАНИЯМИ В
ЛЮБВИ».
Учитывая, что большинство магов, мало отличаясь этим от
лопухоидов, не всегда способны формировать собственное мнение, зато охотно
следуют чужому, в Гробыню немедленно вслед за своим кумиром влюбилось около
тысячи фанов Пуппера. Купидончики, навьюченные цветами и конфетами, потянулись
в Тибидохс к неподражаемой и таинственной «мадемуазель Склепп». Гробынин
зудильник трещал не переставая. Ревнивый шейх Спиря, по слухам, перегрыз свою
метлу.
Тренер Пуппера, силой и со скандалом пробившийся в Тибидохс,
стоял перед Гурием на коленях, умоляя его вернуться, но Пуппер был непреклонен.
Он заявил, что собирается пробыть на Буяне весь декабрь и лишь в начале января
вернется в Англию, чтобы проверить правильность начисления процентов на свой
счет в банке. Международный скандал был Пупперу, мягко скажем, по барабану.
Тренеру пришлось уступить, тем более что Гурий надсадно
кашлял и пытался нашарить у кровати свою метлу, чтобы было чем прогнать чуткого
руководителя. В конце концов тренер удалился, покачивая головой и на прощание
на всякий случай проверив специальной меняющей цвет заговоренной бумажкой, не
зомбирован ли Пуппер. Признаков зомбирования не обнаружилось, и разочарованный
тренер покинул Буян на спаренных метлах, пообещав вернуться вместе с десантом
дяди Сэма.
Состояние Пуппера было тяжелым. Ему требовалась сиделка, но
он не соглашался ни на какую другую сиделку, кроме Тани.
– Ну что, завела себе женишка? Теперь ухаживай давай!
Заморские – они хрупкие! Морозцем чуть прихватит – сразу расклеились, –
хмыкнула как-то Ягге.
Таня уныло кивнула. Она поняла уже, что ей не отвертеться. К
тому же Пуппер действительно заболел из-за нее.
– А может, его того… магией по-быстрому вылечить, а,
бабусь? – предложил Баб-Ягун.
Ягге зыркнула на него так строго, что ее внук мгновенно
завял.
– МАГИЕЙ? Да ты понимаешь, что он весь в защитных блокировках?
Рядом с ним счетчик Гейгера и тот зашкалит! Попробуй я только простенькое
заклинание применить – все завопят, что мы его зомбировали и влияем на его
волю… Так что придется по старинке лечить: в баньке парить да малиной горячей
отпаивать.
Магпункт был разделен перегородкой на две части.
В одной его части помещалась Лиза Зализина, которой Тане даже на глаза
нельзя было показываться, а в другой – упрямый Гурий, не соглашавшийся
проглотить даже ложки куриного бульона, если эту ложку держала не Таня.
Все эти дни Ванька Валялкин вел себя крайне странно. Он
избегал с Таней встреч и даже пересел на другой столик в Зале Двух Стихий.
Причем это едва ли объяснялось ревностью к Пупперу, поскольку пересел Ванька
еще накануне вечером, когда Пуппер был где-то над океаном.
Таня тоже не подходила к Ваньке. После того, что ей довелось
подслушать, ей было физически больно даже смотреть на него.
«Тот, кого ты по-настоящему полюбишь, предаст тебя…» –
шуршали у нее по ночам в ушах слова Чумы-дель-Торт.
Но все равно, хотя было уже очевидно, что Ванька предал ее,
Таня никак не могла изгнать его из своих мыслей. Она раз за разом возвращалась
в памяти к тому, что было прежде, и не замечала, когда быстро шедший на
поправку Гурий брал ее за руку и что-то страстно бормотал, перескакивая с
русского языка на английский. «Ну и пусть! Какая теперь разница?» – думала
Таня, чувствуя горячие пальцы Пуппера.
Однажды, когда Гурий в очередной раз досаждал Тане своими
признаниями, дверь магпункта распахнулась, и вошел Баб-Ягун. Таня попыталась
стряхнуть руку Пуппера, которая неизвестно когда успела гусеницей переползти ей
на колено, но было поздно.
– О, интимный момент! – пробурчал Ягун, хмуро
уставившись на Пуппера. – Я, собственно, пришел посмотреть, не оставил ли
я здесь шныряющую насадку для трубы?.. А, вот, кстати, и она! Ну да не буду
мешать, эх мамочка моя бабуся!
Он взял насадку и, хмыкнув, удалился.
Таня вскочила, собираясь бежать за Ягуном, но внезапно
поняла, что не сделает этого. С каких это пор она обязана отчитываться перед
внуком Ягге? Что он ей, нянька? Да какое он вообще имеет право лезть в ее дела
и забивать себе в баранью башку всякие глупости? В конце концов, Пуппер ради
нее убежал из Магфорда и едва не погиб во время перелета – уж что-что, а это о
многом говорит.
– Еще раз распустишь руки – больше меня не увидишь! –
накинулась она на Пуппера.
Гурий обиженно надул губы.
– Но, Таня, почему ты такая суровая? Я же люблю тебя! –
сказал он.
– ОПЯТЬ ЗА СТАРОЕ? Еще одно слово – и я пришлю к тебе
Гробыню! Она давно рвалась за тобой поухаживать! – оборвала его Таня.
Возможно, это было не совсем вежливо, но Гурий успел уже
изрядно наскучить ей.
– Ладно, ладно… Я исправлюсь! – поспешно сказал Пуппер
и, смирно сложив ручки на животике, потребовал бульону.
Будь Таня чуть внимательнее, она заметила бы в глазах у
Гурия легкий ужас. Пуппер боялся Гробыню – русскую девушку с «hleb-and-sol» –
просто патологически. И это при том, что внешне Склепова по-прежнему продолжала
притягивать его, вселяя в душу робкого англичанина неопределенные и пугающие
его самого желания.
Напившись бульону, Пуппер еще некоторое время надоедал Тане
списком гостей, которых он пригласит на помолвку. Список был довольно длинным –
фамилий в сто – и начинался с какой-то тети Настурции. Последними в списке значились
издатели календариков и представители Магщества Продрыглых Магций.
