– Нет проблем, я попрошу Безглазого Ужаса. Он обожает писать
кровью на стенах. Ваши гости будут приятно удивлены! – кивнул глава
Тибидохса и, не обращая больше на судей внимания, подозвал к себе питекантропа:
– Тарарах, слышал про одиннадцатого игрока? Беги и все устрой! А я к Соловью!
– Куда? – не понял питекантроп.
– ТАРАРАХ! – крикнул академик.
Питекантроп взглянул на него и, хлопнув себя ручищей по лбу,
помчался разыскивать Таню. А Сарданапал с Медузией кинулись к Соловью. Тренер
сборной сидел на скамье и угрюмо смотрел на поле, где Холодрыжник и Санта-Клаус
грубо подрезали Кузю Тузикова, а Снежная Гурия норовила ненароком превратить
своего тезку Гурия в сугроб, но никак не могла попасть в него фиолетовой
искрой. Обледеневшая метла Пуппера вычерчивала в воздухе удивительные фигуры.
Единственный из полярных духов, кого игра не интересовала,
был Снеговик. Вместе с тибидохской снежной бабой он прыгал по полю, да так, что
комья их подскакивали и менялись местами. Вокруг них тучами роились
купидончики, одетые в шапки-ушанки и валенки, и осыпали Снеговика и снежную
бабу золотистым дождем стрел.
– Какие они забавные, эти снеговички! Клепочка, кисик, ты бы
мог любить меня так же сильно? – мечтательно спросила Милюля.
Поклеп Поклепыч, рядом с которым было немало любопытных
ушей, смущенно прокашлялся.
– Видишь ли, дорогая, кгхм… я считаю, главным в отношениях
должно быть чувство долга. Вместо того чтобы прыгать, как молодые ослы, по
полю, они могли бы, скажем, составить брачный контракт или обговорить семейные
обязанности, – сказал он.
Русалка вздохнула и нырнула в бочку.
– Точно, самое время договориться, кто будет летом
размораживать холодильник (для снеговиков это главное), и заверить эту
макулатуру у нотариуса… Скучный ты, Клепа, тухлый какой-то! Уплыву я от
тебя! – пробулькала она.
Академик коснулся плеча Соловья. Тренер очнулся от задумчивости,
только теперь заметив Сарданапала.
– Я подаю в отставку… Тибидохсу нужен новый тренер. Ты
только посмотри на наших! Можно подумать, это их первый драконбольный
матч! – с горечью сказал он.
Академик ободряюще улыбнулся:
– Не бери в голову, не все так и скверно! Они делают все,
что могут, но сегодня тридцать первое… Кроме того, у полярных духов оказался
лишний игрок.
– Вот оно как! Это, скорее всего, Ознобич… – ничуть не
удивившись, кивнул О. Разбойник.
– Ознобич? Откуда ты знаешь?
– Я помню его по прежним матчам. Шустрый парень, таких
обычно не исключают из основного состава. А сегодня его почему-то не было
видно. Похоже, Мороз решил подстраховаться. Он ведь тоже не промах – этот
дедульник с румяными щеками.
– Соловей! Мы тоже должны выпустить одиннадцатого игрока!
– Кого? – язвительно воскликнул О. Разбойник. –
Может быть, посадим на пылесос Шурасика? Спасибо, с меня пока хватает
Попугаевой и Склеповой!
– Ты знаешь, о ком я… У нас есть игрок, который может помочь
Пупперу! – сказал Сарданапал.
Соловей упрямо покачал головой:
– Гроттер? Ни за что! Когда на поле Пуппер, она превращает
игру Древнир знает во что! Опять будет оберегать его от драконов и снежинок!
Лучше уж выпустить на поле Гломова. У меня в раздевалке есть прекрасный отбойный
молоток с реактивным двигателем. Хранил специально для таких душевных случаев.
В повороты вообще не вписывается, зато уж, если протаранит, мало не покажется.
– СОЛОВЕЙ! Опомнись! Нам нужна Таня! Никто больше не сможет
переломить ход матча при таком разгромном счете, и тебе это, клянусь,
известно! – с напором сказал Сарданапал.
Тренер отвернулся.
– Я не буду просить ее! Драконбол – это не институт
благородных девиц, – проворчал он.
– Вот упрямец! Ты что, не понимаешь, что из-за твоего
упрямства мы проиграем! Тебе не надо будет никого просить! Она уже
здесь! – Сарданапал оглянулся.
Тарарах был уже совсем близко. Через правое плечо у него
была переброшена Таня, а в левой руке он нес футляр с контрабасом.
– Вот она, ваша посылочка! Сама идти не желала! То да се,
всякие женские фокусы! Ну не умею я с женщинами обращаться… Чем, думаю,
упрашивать, так доставлю! – добродушно пробасил он, опуская Таню на ноги
рядом с академиком.
Соловей и Таня исподлобья уставились друг на друга.
– Я не хотела идти! – пробормотала Таня.
– И упрашивать не буду! Вот еще штучки! Позовите кто-нибудь
Гуню! – поморщился тренер.
Сарданапал с Тарарахом переглянулись. Тарарах, схватив Таню
и Соловья за руки, почти силой подтянул их друг к другу.
– Что за идиотизм? – крикнул Тарарах. – Там, на
поле, наших громят, а они тут щеки дуют! Я вам покажу Гуню! Миритесь!
– Нет! – разом воскликнули Таня и Соловей О. Разбойник.
– Кому говорю, миритесь! А то лбами столкну! Что за дела:
что старый, что малый! – сердито крикнул Тарарах, силой сводя вместе их
руки.
Они упрямились, но вырваться у питекантропа было так же
нереально, как остановить за хвост летящего дракона. Таня почувствовала
шершавую ладонь Соловья, а потом очертания тренера неожиданно стали
расплываться. Девочка перестала вырываться и, чтобы никто не увидел ее слез,
сделала единственное, что было возможно в этих обстоятельствах, –
уткнулась лицом в грудь Соловью. Как же она все-таки соскучилась по этому
старому разбойнику!
– Девчонка, клянусь волосом Древнира! Глаза на мокром
месте!.. Бери контрабас и марш на поле! – услышала она знакомый, скрипучий
голос.
Тарарах вложил Тане в одну руку гриф контрабаса, который
только что заботливо вытащил из футляра, а в другую смычок.
– Ну вот, готово! Надеюсь, без нот ты как-нибудь обойдешься!
Давай, девочка, покажи этим холодрыжникам, кто главный в курятнике! –
напутствовал он ее.
Оглянувшись на Соловья, Таня шагнула было к куполу, но тут
старый тренер снова окликнул ее:
– Погоди!
Таня остановилась.
– Где ты раньше-то была?.. Разве ты не понимаешь, что команде
Тибидохса без тебя никуда? Никакие Пупперы нам не помогут, если мы сами себе не
поможем! Я рад, что ты вернулась, Чумиха меня побери… А теперь марш, марш!
Задай этим полярным совам! – видно, рассердившись на себя за свой минутный
порыв, крикнул Соловей.
Мутная слеза вытекла из слепого глаза Соловья О. Разбойника
и скользнула по рассечененной длинным шрамом щеке. Но Таня этого уже не видела.
