Из госпиталя вышел похожим на пустынного шакала – худой и злой. Готовый загрызть зубами любого... В башке полный кавардак, в душе полный раздрай... Ох и натворил же я тогда всего! Блин!..
Съездил в Израиль... Было немного поднакопленных денег, а тут подвернулся один кадр, который искал себе компаньона, чтобы тот вложил деньги в давно действующий, но какой-то «чахлый» итальянский ресторанчик. «Casa mia» – «Мой дом», бля!.. Я и бухнул туда все свои заработанные на службе в Легионе за год сорок тысяч «гринов»! А он, гнида, их попросту по девкам прогулял да пропил за два месяца... А пока он их пропивал, я в этом кабаке познакомился с Ольгой. Девочка с милыми и наивными глазами и душой зубастой барракуды!.. Поженились и развелись через месяц, когда она узнала, что от тех денег, что я вложил в ресторан, ничего не осталось!.. Простая львовская русско-еврейская охотница за тугими кошельками...»
Андрей закурил еще одну сигарету и опять подошел к окну, вглядываясь в занесенные снегом деревья:
«...Потом познакомился еще с одной... Красавицей... Правда, это наше „знакомство“ закончилось тем, что она родила мне через три года моего Максика, моего любимого сына!.. Но мы с ней так никогда и не поладили... Жили врозь, встречались от раза к разу... Как там сказал когда-то великий мудрец Востока Омар Хайям?
Уж лучше голодай,
Чем что попало есть!
И лучше будь один,
Чем вместе с кем попало!..
...А потом мне все это надоело! До цветных кругов в глазах! Я тогда вовремя позвонил Пауку! Иначе точно натворил бы чего и сел в тюрягу – с мозгами творилось что-то совершенно невообразимое!.. А Жерарди помог! Очень помог!.. Он отправил меня в далекий Бутан, в Гималаи, на «Крышу мира»!.. Три месяца жизни среди монахов-ламаистов, общения с ламами и настоящая, без увиливаний, «трудотерапия» сделали свое дело – я успокоился... И душевно, и физически... И стал ко всему относиться философски... Три месяца!..»
Андрей вновь уселся за клавиатуру своего компьютера и дописал несколько последних строк:
«Возвращаться в Израиль после всех произошедших событий Филин не стал. А зачем? В Земле обетованной его никто не ждал. Разве что его восьмилетняя дочка Машенька... Вернуться в Одессу он пока тоже не мог. И хоть и ждали его там начавшие очень быстро стареть его родители, его друзья, его братья по оружию, с которыми он прошел очень много, но... Пока Одесса была для него табу...
Из Бутана он добрался до индийской столицы Дели и взял билет на самолет до Марселя... 12 часов лету на комфортабельном «Boeing-747» и...
«Bonjour, la France!»...
А еще через сутки, 1 марта 2000 года, вновь стоял перед КПП, у ворот в городишко Абажель... Он опять вернулся сюда, потому что ему больше некуда было возвращаться... Он вернулся, чтобы... Опять служить и опять воевать... «Афганский синдром», мать его!..
И тогда, перед этими зелеными воротами, он сказал:
«Bonjour la Legion Utrangure! Bonjour „la Maison natal“... Qu’il est plus loin?..»
[67]
И было еще много чего!
Были спецоперации...
И были потери... Горькие и невосполнимые...
Было Косово, в составе «Голубых Касок», была Боливия, и опять был проклятый им еще в 88-м Афганистан, и опять была Африка – крохотный, но воинственный Кот д’Ивуар...
И был еще многократно произнесенный девиз «La lеgion – ma Patrie!»... «Легион – мое Отечество!»...
И были еще четыре года службы...
Но...
Это была уже совсем другая история про Филина... Которую ты, мой дорогой читатель, скорее всего узнаешь позже, не сейчас...
Просто лети за ним в его Полете За Моря...
И пой вместе с ним его песню-девиз:
...Не стоит прогибаться под изменчивый мир!
Пусть лучше он прогнется под нас!
Однажды он прогнется под нас!..
(Из песни А. Макаревича, группа «Машина времени»)
