Видимо, их ждали, потому что рация ответила практически сразу.
– Слушаю вас, 555. Сова. На связи Горе.
Андрей и Игорь, его бессменный замок Медведь переглянулись: неужели?
– Нужен проход. Пятнадцать верховых.
– Встречаем.
– Встречай, Горе. Филин на связи.
Они потихоньку вытягивались на дорогу из зеленки в сотне метров от блокпоста. А навстречу бежали около десятка вооруженных солдат. Впереди всех... Да, это был он! Прапорщик Вадим Горик, Горе. Старый добрый друг.
– Филин! – заорал он, не добегая. – Пацаны! Ха-а! Вот это да-а! А нам хвосты накрутили, мол, идет группа из глубокого рейда, и если прозеваете Сову, всех на Чукотку дослуживать! Так это вы, что ли, и есть?!
– Мы, Вадик. – Бандера и Горе обнялись, словно давно не видевшиеся братья.
– Давай, Горе, принимай гостей, – подзадорил его Кабарда.
Через двадцать минут они были в штабе батальона, которым командовал Задира, капитан Клим Белоконь. Это действительно была приятная встреча. Но первое, что сделал тогда Андрей, взялся за радиостанцию:
– Гнездо, ответь Сове.
– Гнездо на связи.
– Вышли на Кривой Базар. Сова в гостях у Задиры.
– Отлично, Сова.
– Гнездо, что по координатам нашей базы?
– Грачи поработали. Там чисто! Филин, почему не выходили на связь?
– Занимался своим гостем.
– Подробнее! – рявкнул в рации голос Бати.
– Хозяин базы со мной. Завтра на «коробочках» Задиры выезжаем домой.
В радиоэфире возникла пауза, а потом Батя проговорил:
– Филин, здесь Первый, он все слышал. Если ты своего гостя довезешь живым и невредимым, считай, что ничего не было. Понял?! Ничего!!!
– Понял, Батя. Конец связи!
...Старым друзьям было что вспомнить, да и «шило» было в достатке. Но усталость валила с ног, а назавтра предстоял сорокакилометровый марш, по не самой легкой дороге. В общем, и Задира, и Горе поняли Андрея. Устал...
Филин провалился в короткий глубокий сон, а друзья смотрели на этого, в сущности, еще мальчика и старались не производить никакого шума.
...После этого Андрей встретился с прапорщиком Горе еще раз... В 97-м, когда выводил своих израильских учеников на практику, в район боевых действий в Ливане.
Странная была та встреча, из разряда нереальных...
30 октября 1997 года. Ночь. 2.30...
...Группа его курсантов лежала в засаде уже больше четырех часов, и Андрей дал разрешение на отдых – по оперативным данным, их клиенты должны были появиться только к утру.
На снайперских точках остались бдеть четверо курсантов, еще столько же расползлись по сторонам в боевое охранение, остальные же улеглись тут же, на небольшой полянке. А Филин, нацепив на голову наушники рации, стал медленно вращать ручку настройки, пытаясь не столько прослушать эфир, сколько убить какую-то непонятную дрожь во всем теле. Он пытался обмануть себя, уговаривая тем, что устал, мол, но... Он точно знал, что с ним происходит. Такое бывало и раньше... Еще тогда, в отряде... Предчувствия! Он всегда предчувствовал то, что должно было произойти. И готовился к этому... Их, разведчиков-диверсантов, учили верить в свои предчувствия, потому что они не просто плод напряженно работающего мозга, а плоды опыта. И никто и никогда не спрашивал и уж тем более не смеялся, если командир вдруг менял маршрут и уводил группу в другую сторону. Или поднимал людей из засады... Иногда он и сам толком не мог объяснить, почему это делал, но всегда оказывался прав, в конце концов. Почему? Да потому, что на войне особенно обостряются все чувства и восприятия, а если ты еще и многоопытный профессионал... Что-то увидели твои глаза, что-то услышали уши – твое сознание еще и не сообразило, в чем дело, а мозг, работающий на рефлексах, уже выдал команду: «Опасность!» И настоящие профи никогда не игнорировали свои предчувствия – они очень внимательно к ним прислушивались и пытались понять, если на это было время... А если времени не хватало, то попросту «шли вслед за своими предчувствиями»...
Сегодня это время было. И была какая-то глухая, необъяснимая тревога...
Радиостанция была нового поколения. Цифровая. Дуплексная, позволявшая вести сеанс связи в режиме обычного разговора, не дергаясь с тангетой микрофона.
Андрей медленно вращал ручку настройки, а на небольшом светящемся табло вспыхивали красные циферки, показывавшие длину волны. Эфир был не сильно загружен – понятное дело, ночь. И вдруг...
– ...Вышел на позицию, Четвертый! – прошептал в наушнике голос на арабском языке, но с жутким русским акцентом.
– Принял тебя, Горе! – с точно таким же акцентом ответил Четвертый. – Когда будешь готов?
– Через 30 минут.
– Ты вышел с опережением, Горе! Затихни сейчас!..
«Не может быть!!! – Этот короткий радиообмен неизвестных кувалдой ударил по мозгу Филина. – Этого просто не может быть!!! Горе?! Горе где-то здесь и пытается говорить по-арабски?! Бред! Это полный бред!!!»
Теперь он понял причину своей необъяснимой тревоги. Но... Что делать? Делать-то что?
И Андрей решился. Испытать свою судьбу...
– Горе, ответь Филину! – прошептал он по-русски.
Тяжелая, вязкая тишина в наушниках длилась минуты три. Андрею же они показались вечностью.
– Горе на приеме... Ты кто, Филин?
– 555. Сова... Помнишь?
– Ты?! – задохнулось радио. – Переходи на запасную!
Чтобы перенастроить радиостанцию, потребовалось несколько секунд.
– Филин для Горе!
– Горе на приеме! Здорово, капитан!
– Здорово, прапорщик!
– Не ожидал! С 91-го ничего о тебе не слышал! Знаю только, что списали тебя после того похода за Мусой.
– Списали... Ты как?
– Служу еще.
– А тут как?
– Инструктирую... «Гуманитарная помощь»...
– Ясно.
– А ты?
– Аналогично...
– Слушай, Андрюха... Это ты на высотке в лесочке?
– Я, Вадик...
– Блядский папа!..
– Ты чего, Горе?
– Тебя подставили, капитан. Мы постоянно эту высотку «окучиваем»... Уходи оттуда!
– Сколько у меня времени?
– Четверть часа – «трубачи» уже на позициях, а я корректирую...
– Понял, Вадим. Спасибо!.. – Андрей хотел было уже отключить связь, но не задать этот, последний, вопрос он попросту не мог. – Задира тоже тут?
– Клима списали в 96-м. Получил под Гудермесом... Он уже больше года, как в «Дикие гуси» подался. Даже не знаю, где он сейчас... Все, Филин, уходи! Конец связи!
