– Это если она сама захочет... Да и я еще подумаю! Нужен ли ей такой башибузук для семейной жизни!.. – Он протянул руку и крепко пожал ладонь Андрея. – Удачи тебе, лейтенант!..
* * *
...Уходит в ночь глубинная разведка.
Туман скрывает тени и следы,
Нигде не хрустнет сломанная ветка,
Об этом знаем только я и ты.
Который день, от глаз людских скрываясь,
Ползут ребята наши по тылам.
Никто не знает, сколько их осталось
И сколько их назад вернется к нам.
Свою опасную и страшную работу,
В тылу врага проделает спецназ.
И мы вас ждем, ребята, в нашу роту,
Как вы когда-то так же ждали нас...
Эта песня, которую они пели много лет назад, еще в Отряде, вертелась в голове Андрея, как старая заезженная пластинка. Она вспомнилась в тот момент, когда шасси «Геркулеса» оторвалось от «бетонки» взлетной полосы аэродрома.
«...Никто не знает, сколько их осталось и сколько их назад вернется к нам... Ладно! Не грусти, капитан! – уговаривал себя мысленно Андрей, но сердце не обманешь, сердце было „не на месте“, а на душе очень тревожно. – Что-то я упустил важное... Что-то недодумал! Только вот что? Потом, когда поймешь, может быть очень поздно! Сейчас думай! Сейчас! До Кайенны десять часов – время еще есть! Думай, Андрюха, – это может быть очень важно!..»
Он «ушел в себя» и думал, уставившись в одну точку, пока его бойцы дремали, используя редкие минуты отдыха...
Андрей вспоминал по минутам каждый прошедший день с того момента, как он появился в кабинете генерала.
И... Странное дело... Он наконец-то понял, что они все вместе упустили из виду. За попытками максимально изучить местные условия, за попытками разработать детальный план операции и максимально к ней подготовиться, за попытками «ускоренного изучения испанского языка» они все вместе, и он в частности, забыли о, наверное, самой важной детали!.. Он понял, что они забыли тогда, когда пилоты уже пошли на снижение, и отвлечь их теперь для того, чтобы выйти на связь с Жерарди, не смог бы, наверное, заставить и сам господь бог.
«Геркулес» коснулся своими колесами посадочной бетонки в тот момент, когда Андрей уже был готов выпрыгнуть с парашютом, чтобы побыстрее добраться до командования базы и связаться с генералом. Он едва дождался того момента, когда пилоты закончили свою рулежку по аэродрому и открыли, наконец, заднюю аппарель.
– Стар! – крикнул он своему незаменимому заму. – Выгружайтесь, покорми людей и ждите! Вылет дальше через четыре часа.
Андрей взглянул на свои старенькие, но такие надежные и многократно проверенные «Командирские»:
«Так! Местное время – 20.50. Вылет планировался в 1.00... Есть четыре часа, чтобы попробовать исправить этот ляп! Иначе совсем хреново будет!..»
Он бросился бежать навстречу подъезжавшему к их самолету джипу. Сидевшие в нем, видимо, заметили бегущего и резко остановились. Из авто выбрался ровесник Андрея, довольно щеголеватого вида, и с чувством собственного достоинства зашагал навстречу.
«Хлыщ!..» – только и успел подумать Андрей.
– Капитан Анри де Пьервес! Комендант аэродрома! Я был оповещен о вашем... – представился он картинно.
– Лейтенант Ферри! – бросил Андрей, пробегая мимо него к джипу. – Мне срочно нужна связь, капитан!
И тут этот индюк решил показать гонор:
– Месье лейтенант! – попытался он гаркнуть вслед Андрею, но его нетренированный голос дал, как говорят музыканты, «петуха». – Перед вами старший офицер! Потрудитесь доложить по форме!
При этом ему, видимо, стало невыносимо стыдно за сорвавшийся голос, и он побагровел.
Андрей «тормознул», не добегая до авто метров пять, и резко обернулся на голос, словно выстрелил. Да именно так оно и было! Только этот «дуплет» был составлен из пронизывающего насквозь взгляда и набора резких, гортанных фраз:
– Слушай, ты, павлин дворянского происхождения, с приставкой «де» к фамилии и погонами капитана, если ты мне через три минуты не обеспечишь связь с генералом Жерарди, то это будет расценено высшим командованием как саботаж сверхсекретной операции! А о последствиях, которые я тебе обеспечу, можешь догадываться сам! Капитан, мать твою!.. Быстро в джип – время не ждет!!!
Вся аристократическая спесь слетела с коменданта в доли секунд! Он, словно нашкодивший солдат-первогодок, которого отчитал за нерадивость генерал, бросился вслед за Андреем...
Парадокс, но ровно через три минуты Андрей уже проговаривал в микрофон рации позывные, выгнав предварительно всех «посторонних» из комнаты связи:
– Гнездо, Гнездо, ответь Комару! Комар вызывает Гнездо! – «Гнездо» был позывной штаба Жерарди.
– Гнездо на связи! – проговорил уверенный голос через минуту. – Слушаю тебя, Комар!
– Первого! Срочно!
Он закурил сигарету и стал нетерпеливо ждать. Но ожидание не затянулось надолго:
– Первый для Комара! – прогремел голос генерала в наушниках.
– Первый! Мне нужна информация!
– Конкретнее!
– Я не знаю, как выглядит «цель»!..
– Мать твою! – Это обращение было скорее к самому себе, чем к Андрею. – А ведь и я тоже этого не знаю!..
– Что делаем, Первый?
– Два часа ночи... – Голос Жерарди был озабочен. – Ладно! Сиди на связи! Не отключайся! Будут мешать – пригрози от моего имени самыми страшными наказаниями!.. До начала операции еще есть время, Комар, жди! А я пока постараюсь разбудить тут кое-кого и поставить на уши! Что-нибудь да сделаем! Успеем...
«...Вот так! Думали-гадали, судили-рядили, а никто так и не додумался, что фотографии дона Алесандро ни у кого нет!.. Кого „зачищать“ прикажете, господа политики?! Или пулять в кого попало?! Так это вы ошиблись адресом, господа хорошие, ни я, ни вся моя группа в такое дело не полезет – честь офицерская дороже!..»
Ожидание затягивалось...
С момента разговора с Пауком прошел час, потом второй, начался третий, а ответа из Абажеля все не было: радиоэфир был пуст и нем...
В дверь комнаты связи постучали:
– Да! – резко бросил Андрей.
– Разрешите? – В двери стоял тот гордый собой капитан, который представился комендантом аэродрома.
– Вы у себя дома, комендант...
– Хотите кофе?
– Прикажите, если это не сложно, месье капитан, – я просто не могу сейчас отойти от станции... – Андрей подождал, когда вернется хозяин аэродрома, и проговорил примирительным тоном. – Не обижайся, Анри...
– Да ладно... – Капитан на поверку оказался довольно свойским малым. – Я же вижу, что у тебя такая каша заварилась, что нам в этой глуши и не снилось никогда...
