Но! В том, что сейчас происходило на глазах Артура, была красота! Красота истинного воинского бесстрашия!..
Во времена Первой Мировой, а потом и Гражданской войны, да и Великой Отечественной тоже, бывали такие случаи. И были они отнюдь не редкими… Когда в атаку на противника, на пулеметы и пушки, а позже даже и танки, шла в атаку конная казачья лава!.. С шашками наголо, с пиками наперевес, и истошными криками: «Сечь! В сечь!»…
И противник бежал! Да-да! Бежал! Полистайте историю!..
Выдержать «психическую атаку» конной казачьей лавы, зная, что тебя прямо сейчас могут наколоть на пику как большого кабана на вертел, или рассечь от головы до самой жопы пополам этим метровым «ножичком» - нервов на такое хватало далеко не у каждого!.. Ну не огурец же ты, в самом деле!..
Вот и была у казаков слава самых бесстрашных вояк…
Те времена давно ушли, канули в лету, но…
Тогда, той ночью, Индейцу довелось увидеть в деле настоящего казака-рубаку, ходившего в бои еще против османов…
Артур, как и капитан Нестеров, даже застыли на какой-то миг, залюбовавшись этим, совершенно «киношным» зрелищем…
Но тут…
Уже взмыленный, как конь, проскакавший несколько десятков километров, с совершенно безумными глазами, «подъесаул» бросил мимолетный взгляд через плечо, и заорал дурным голосом:
- Что встал, урядник?!! В сечь! В сечь! Х-хек! Х-хек!..
И словно кто-то отвесил им двоим по здоровенному пинку под задницу…
Пионер подхватил за ствол, как дубину, валявшийся на земле «духовский» АКМ с тяжелым деревянным прикладом, а Артур…
В Индейца вселился, видимо, дух его деда-есаула, и он ринулся в рукопашную со своей нагайкой…
- Н-на-а! Ту-х! Н-на! Н-на! Ту-х! Ту-х!..
Орудовал своей «дубиной» Пионер, и афганские головы в плоских шапочках, лопались под этими ударами как гнилые арбузы…
- Х-хек! Х-хек! Чавк! Чавк!..
Мелькала окровавленной молнией старая сабля в руках такого же старого, но не потерявшего былой ловкости подъесаула Белозерского, и разлетались от нее в разные стороны когда руки, а когда и головы…
- В сечь! В сечь, казаки! - Орал он, распаляя себя и своих соратников…
- Щ-щух! Чавк! А-а-и-а-я! - Пела свою песню казацкая нагайка, не отставая от сабли. - Щ-щух! Щ-щух! Чавк! Чавк!
Старинное казацкое оружие…
В умелых, натренированных с детства руках, нагайка стала на этом склоне в афганском ущелье, ничуть не менее смертоносной, чем добрая казацкая шашка! Она раз за разом рубила пальцы, сжимавшие оружие, и вырывала огромные куски окровавленной плоти из «духовских» глоток… …Сколько по времени длилась эта вакханалия рукопашной схватки, если ее вообще можно было так назвать, эти трое не знали…
Остановились они только тогда, когда… Остались одни посреди кучи поверженных «духов»… «Центральный» отряд Масуда попросту перестал существовать - его сначала взорвали, а потом попросту вырезали под корень трое совершенно бесшабашных вояк, трех разных поколений русских воинов… …22.15 вечера… …- Славно погуляли… - «Проскрипел» сиплый голос «подъесаула». - Как в молодости… Теперь и возвращаться пора…
- Ты на кой фуй сюда полез дед? - Проорал капитан Нестеров, и стал озираться от неожиданности.
Да оно и понятно…
Эти трое даже не заметили, как вокруг них, да и на всем склоне образовалась полнейшая, кладбищенская тишина, и только горное эхо отозвалось на крик Пионера:
- Дед! Дед! Ед! Ед! Ед!..
- Не понял! - Проговорил уже тише капитан.
- Теперь уже не надо орать во всю глотку, господин капитан… - Проговорил устало старый казак. - Боевики «Льва» ушли… Совсем ушли, господин сотник… И нам пора… А мне-то уж и подавно…
И он стал медленно оседать на землю…
Пионер опустился перед стариком на одно колено и проговорил:
- Ты чего, дед? Ты ранен?
«Подъесаул» посмотрел на капитана, потом на Артура, и тихо проговорил:
- Зацепили меня… Кажысь, отвоевался подъесаул Терского Казачьего Войска Павел Белозерский… - Это был тот первый и едва ли не единственный раз, когда старый казак назвал свое имя. - На покой пора…
- Куда? Куда тебя ранили, дед? - Спросил Нестеров, и стал нервно ощупывать старика.
- Не надо, господин капитан… Ни к чему это уже теперь… - Проговорил устало «подъесаул», и отвел его руки. - Вы мне только к вашему Сотенному Старшине, господину Полуянову помогите дойти… Мне ему еще кое-что сказать надобно…
Он поднял мутный взгляд и проговорил требовательно:
- Ну что встали, господа? Урядник! Помоги подняться! - Он протянул к Артуру руку. - Да и ты не стой, сотник! Помоги малому…
Капитан и сержант подхватили старика, подставив под его руки свои плечи и шеи, и осторожно поволокли его вверх по склону…
Эти трое успели пройти всего-то метров двадцать, когда из кустов им навстречу выскочили лейтенант Топорков, и «дедушка Советской Армии» ефрейтор Медведев, которого за огромный рост, силу, да и за фамилию, называли Балу…
- Помощь требуется? - Спросил взволнованный лейтенант.
- Нет! - Ответил Нестеров. - Кажется деда нельзя тормошить… Иди к пацанам, Слава, и организуй еще одну добротную засаду… Хотя, мне кажется, что сегодня уже больше ничего не будет… Но подстраховаться надо в любом случае!
- Сделаем в лучшем виде, Пионер! - Ответил взводный. - А с дедом что?
- Мы его с твоим «замком» к комбату отнесем! Что-то он нашему Полуяну сказать хочет…
- Балу! - Скомандовал лейтенант. - Сопроводишь командира роты, потом вернешься!
- Есть!
- Прикроешь, если вдруг что…
Нестеров только кивнул благодарно головой и тихо проговорил:
- Ну, что… Пойдем помаленьку, сержант… А то что-то нашему старому казаку совсем хреново становиться…
«Подъесаул» только улыбнулся грустно на эти слова, вздохнул глубоко, и на его губах запузырилась кровавая пена… …22.50 вечера… …Возвращаясь на вершину горы, Нестеров уже не выбирал дороги, а пер напролом через кусты, понимая, что его раненый может и не выдержать долгой дороги, и его, во что бы то ни стало, надо доставить к комбату, пока он не отдал Богу душу…
А старик… Он на всем этом пути так ни разу и не потерял сознания, да еще и пытался помогать своим спасителям, кое-как перебирая по земле ослабевшими ногами… Видимо, у него была какая-то цель, и он хотел непременно до нее добраться…
Мучения старика закончились через полчаса, когда они перевалили за гребень, и едва не упали в объятия капитана Полуянова…
- Ты, бля, что это там устроил в «зеленке», Пионер! Это что, бля, за Чапаевске наскоки на противника, а?!! - Рявкнул взбешенным голосом комбат. - Ты что, совсем с мозгами поссорился, мать твою?!! Поразмяться решил, бля, Илюша Муромец - с дубиной наперевес против автоматов?!! А если бы тебя там «удвухсотили» на хрен, тогда что? Сопляки остались бы на склоне без командира?
