Безглазый Ужас сделал короткое, почти неуловимое движение
ладонью, точно толкнул в сторону дяди Германа воздух. Неведомой силой Дурнева
сорвало с места и отбросило за диван, за которым уже скрывался укушенный таксой
Халявий.
– Здравствуй, Дягилев! С милым и в шалаше рай! Ты сиди
тут, а я буду тебе танцевать! Зачем тебе какая-то толстуха, которая не ценит
твоей душевной красоты? Посмотри, какие у тебя пальцы! Это пальцы художника,
скульптора, скрипача! – сказал оборотень, ласково опуская голову Дурневу
на плечо.
Дурнев раздраженно плюнул, сообразив, что от общего
перегрева Халявий вообразил себя Нижинским, не дожидаясь полудня.
Генка Бульонов подобрал теннисную ракетку и выскользнул в
коридор. Он уже давно сообразил, что оказался в квартире родителей Пипы. Он
толкнул крайнюю дверь, обклеенную таким количеством плакатов с Гэ-Пэ, что она
могла принадлежать только Пипе.
Однако того, кто, закинув руки за голову, лежал на кровати,
никак нельзя было спутать с Пипой. Это был высокий худощавый паренек лет
четырнадцати-пятнадцати. Бульонов успел еще заметить, что из-под рубашки у него
выбивается желтая майка.
Несколько секунд Бульонов и Ванька Валялкин с недоумением
разглядывали друг друга. Затем, буркнув «здрасьте, извините», Генка поспешно
закрыл дверь. Он не относился к числу тех, кто быстро и с ходу заводит
знакомства. Даже чтобы просто познакомиться с новым одноклассником, он обычно
топтался на месте битый час, пряча за спину ладонь, чтобы не оказаться в глупом
положении человека, который протягивает руку в пустоту. Что же тут говорить о
девушках? Пока Генка набирался храбрости, чтобы пригласить девушку в кино, она
успевала уже оказаться на другом конце улицы. Ну разве это не грустно?
Единственным исключением была Гробыня. Она отнеслась к Генке почти
по-человечески. Правда, не только к Генке, но и ко всему, что носило брюки.
Однако Бульон все равно был рад. Дареному коню в зубы не смотрят.
Не успел Бульон вернуться в гостиную, как перстень у него на
пальце, который вручил ему Ужас, замерцал.
– Почему никто не взял с собой зудильник? Когда вы
наконец будете в Тибидохсе? – спросило кольцо строгим голосом.
Бульонов испуганно молчал, торопливо пытаясь скрутить
перстень с пальца, но тот, как назло, застрял. Генка уже понял, что с ним
говорит хозяйка перстня, Медузия Горгонова, грозная дама с кафедры
нежитеведения.
– Это что еще за игра в молчанку? – Кольцо грозно
выстрелило искрой, превратившейся в рой серебряных ос.
– Нет, не надо! Уберите пчелок! – путаясь от ужаса
в названиях, закричал Бульонов.
– КТО ЭТО? Это Бульонов? Геннадий? – Голос стал
еще строже, еще суше. Бедному Генке померещилось, что он услышал даже змеиное
шипение.
– Ды-ды-да…
– Исчерпывающий ответ. Примерно такого ответа я и
ждала. Где Ужас и поручик? Чем занимаются эти бездельники?
– Мы… мы уже вылетаем.
– Надеюсь, это правда. Ночью лететь тяжело, а океан
сегодня штормит… Ну до встречи, если она произойдет! – мрачно сказал
перстень. Вспыхнула еще одна искра, и осы, почти облепившие Генку, стекли на
ковер каплями серебра.
Бульонов, спотыкаясь, метнулся к призракам. Безглазый Ужас
все еще что-то бормотал, протягивая руки к тете Нинель. Мадам Дурнева, не
избалованная мужским вниманием, тихо млела. Поручик Ржевский и
перевоплотившийся Нижинский-Халявий страстно исполняли восточный танец с
кинжалами. Эти родственные души нашли друг друга. Забытый же всеми дядя Герман
сидел за диваном и трагически заламывал свои тонкие пальцы художника.
Заметив перекошенное лицо Бульонова, Халявий перестал
танцевать и топнул ногой.
– Чего ты такой бяка? Уберите этого кислого субъекта и
не возвращайте ему деньги за билеты. Он испортил мне кураж! – сказал он
капризно.
– Погоди-ка! – остановил его поручик Ржевский,
подлетая к Генке. – Ты где был?..
– Говорил… это… с перстнем, – промычал Генка.
– С Медузией? – хихикнул Ржевский. – И что,
она была злая? Это все из-за обысков в Тибидохсе. Ей жутко не нравятся эти типы
из Магщества, которые всюду суют свой нос. Если бы не академик, она превратила
бы их взглядом в камень. Разумеется, Медузия белый маг, но с прошлым порой
сложно бороться!
Безглазый Ужас раздраженно обернулся и, поняв, что пора
лететь, поднялся с колен.
– Я буду тебе писать, Адель! Скоро я навещу тебя
вновь! – сказал он хрипло.
– Хорошо! Я буду ждать! – наливаясь помидорным
румянцем, отвечала тетя Нинель.
Дурнев возмущенно фыркнул и несколько раз пнул своими
сильными, как у кролика, ногами спинку дивана.
* * *
Полет над океаном сохранился в памяти Генки Бульонова как
бесконечный кошмар. Ракетка плохо держала воздушные потоки, поэтому лететь
приходилось немного наискось. К тому же было адски холодно, так холодно, что у
Генки разжимались руки, а на волосах была изморозь, вскоре превратившаяся в
тонкую ледяную корочку. Фигуры призраков, указывавших ему путь, были
полупрозрачными и плохо заметными в темноте. Много раз Генка терял их в облаках
и паниковал не на шутку. Перспектива остаться одному над бушующим океаном на
ракетке для большого тенниса, не зная ни одного заклинания, кроме Торопыгуса
угорелуса, казалась ему кошмарной. Генка в панике бросался из стороны в сторону
и едва не вопил от восторга всякий раз, как перед ним зажигались жуткие зрачки
Безглазого Ужаса.
Генка уже едва сидел на ракетке, когда поручик Ржевский
махнул рукой, привлекая его внимание. В первую минуту Бульонов не увидел ровным
счетом ничего. Никакого острова. И лишь потом внезапно понял, что штормящие
валы разбиваются о незримую преграду и отвесно взлетают на добрую сотню метров.
Какой же силой должна была обладать невидимая стена, чтобы держать эти тяжелые,
то и дело повторяющиеся удары?
– Вот и Грааль Гардарика! Добро пожаловать на Буян! А
теперь поднимись повыше, разгоняйся и вперед! Где-то здесь должна быть точка
перехода! Не забудь выпустить искру и произнести заклинание! – крикнул
Ржевский.
При одной мысли, что ему придется на полной скорости
таранить стену, о которую разбивались волны, Бульонову захотелось развернуться
и лететь назад к мамочке. «Я передумал становиться магом… Вызови «Скорую» и
нарисуй мне на спине йодную сеточку!» – скажет он ей, и мир будет восстановлен.
– А вот сомневаться не надо! Не смей сомневаться! Ты должен
думать, что ты здесь по полному праву, или разобьешься вдребезги… Обратно ты
уже не долетишь, сил не хватит, вперед! – точно читая его мысли, грозно
крикнул Безглазый Ужас.
