– О да, квайне вевикодушно! – не удержавшись,
передразнил Ягун. Даже в эту трудную минуту он не изменил себе и был в своем
репертуаре.
– Вазумеется, вы авестованы за втовжение! В повдень я
повучу вазвешение суда, и вы будете заквючены в Дубодам! Пвизнайтесь, что мы
победиви! – Маленькие глазки пронзительно впились Тане в лицо.
– Жирный индюк! – сказала Таня одними губами, без
голоса.
Ей стало вдруг интересно, поймет Хадсон или нет. Он понял и
вспыхнул. Маленький магвокат был крайне самолюбив.
– Неводяйка! Я сгною в тювьме тебя и твоего пвиятеля!
Сквучу в баваний вог! – пискнул он, оборачиваясь, чтобы дать знак магнетизерам.
Но тут внезапно что-то заставило магвоката Хадсона
забеспокоиться и козырьком поднести руку к глазам.
– Как стванно! Готов поквясться, к нам кто-то ветит
свевху! – озабоченно сказал он.
Таня тоже подняла голову. Она увидела, как из-за туч, сомкнувшихся
над Дубодамом, появились несколько маленьких точек и одно большое пятно. Хотя
Таня была зорче, первым догадался, что перед ним, Ягун.
– Гоярын! – крикнул он. – Это Гоярын!
И точно, это был он. Сразу за драконом на метле,
ковре-самолете и даже на старинном диване мчались преподаватели Тибидохса.
Поклеп упрямо летел в неизменном своем вороньем гнезде. Перед тем как пойти на
снижение, они сделали над Дубодамом разведочный круг.
Гоярын, на шее которого, обхватив ее руками и ногами, сидел
Тарарах, выдохнул пламя – настоящее, боевое пламя, не ослабленное
драконбольными заклинаниями. Даже Таня, привыкшая к драконам за множество
тренировок, испытала невольный трепет, увидев эту длинную огненную струю,
которая, к счастью, была направлена не в них, а в башню, ту самую, что в пенсне
Ноя казалась раздувшимся гневным чудищем из иного мира. Башня окуталась дымом.
– Давай, Гоярын, давай! Покажи им кавказскую кухню! Да
здравствуют шашлыки из магвокатов! – воинственно кричал Тарарах. –
Вперед! Русские не сдаются!
– Разве питекантропы имеют национальность? Вот уж не
знал, – улыбаясь краем рта, прокомментировал Графин Калиостров.
Но смеялся он не дольше, чем падает в открытый
канализационный люк оступившийся почтальон. До тех лишь пор, пока с каждым
новым воплем Тарараха длинные огненные струи Гоярына не стали обрушиваться на
башни и стены магической тюрьмы. Сразу стало душно и дымно. Нестерпимо завоняло
серой. Графин Калиостров в ужасе присел и закрылся руками. Мягкие щеки
магвоката Хадсона обвисли, как сдувшиеся шары. Один Бессмертник Кощеев сохранил
подобие самообладания, хотя правое его колено как-то странно начало
подрыгивать, то ли от ярости, то ли еще от чего.
Преподаватели Тибидохса были еще в воздухе и закидывали
врага сверху искрами, а Гоярын уже пошел на снижение. Питекантроп ловко
соскочил с него и первым ворвался на небольшую площадь. Гоярын, тяжело
опустившись сразу за воротами – он занял большую половину площади, –
направил морду точно в скопление де ментов.
Но прежде чем он выдохнул огонь, де менты поспешно
перестроились и окружили Таню и Ягуна. Гоярын замешкался: теперь он неминуемо
задел бы своих.
– Не бойтесь дракона! Он нам ничего не сделает, пока у
нас заложники! Взять их и всех в Дубодам – нас больше! Отличный способ разом
покончить со всеми! Начните с этого пещерного уродца! – ободряюще закричал
Бессмерник Кощеев.
Де менты и магнетизеры – всего около трех десятков –
бросились на Тарараха, в то время как другие поспешно чертили в воздухе руны и
делали боевые пассы. Тарараху пришлось тяжко. Неосторожно опередив остальных
преподавателей, он оказался в кольце врага. Со всех сторон на него насели
магнетизеры и де менты. Ближайший де мент впился в Тарараха своим выпивающим
душу взглядом, но кулак питекантропа оказался куда действеннее и не знал
осечек. Де мент обрушился как подрубленное дерево. Один из его глаз сразу
потух, вокруг другого вспыхнул фиолетовый ореол.
– Держись, Танька! Я иду! – крикнул питекантроп.
Окруженный со всех сторон, Тарарах сражался отчаянно, как
медведь, атакуемый волчьей стаей. Каждый его удар уносил по врагу, но на его
месте тотчас вырастал другой. Наконец чья-то искра, предательски выпущенная
сзади, ударила питекантропа в спину, и он упал.
– Эх, Тарарах, Тарарах! Что же ты?! – крикнула
Таня. Она рванулась, но ее держали крепко.
Де менты и магнетизеры сомкнулись над питекантропом,
собираясь прикончить его, но тут в самую гущу врагов, рассеивая их, опустился
диван Сарданапала и ковер-самолет.
– Схватить их всех! Кто не сдастся – прикончить на
месте! Использовать любые заклинания без ограничения! – отрывисто приказал
Бессмертник Кощеев.
Тот же приказ, только в размытой форме, отдал своим боевым
магам и Хадсон. Смирный магвокат до того развоевался, что собственноручно
взмахнул рукой и произнес:
– Впевед! Ува!
Даже Графин Калиостров не удержался и произнес:
– Мы не можем их отпустить! Они бунтовщики, магористы
из Маг-Маеды!
Как лицо административное, он давно уже привык все
неприятности валить на Маг-Маеду и делал это машинально. Пылесос упал где по
недосмотру – Маг-Маеда виновата, конопля под Маглионом не уродилась – опять
она, Маг-Маеда…
– Взять их! – снова крикнул Бессмертник, видя, что
его войско колеблется.
Целый шквал магии обрушился на тибидохцев. Но ударный отряд
преподавателей с острова Буяна стоил в схватке куда больше, чем боевые маги
Магщества. Если последние чем-то и превосходили их, так только численностью.
Поклеп Поклепыч сражал врага ядреными запуками. Особо
доставалось от него де ментам, которые здесь, на площади перед Дубодамом, не
обладали той магической силой, что внутри его стен. Маленький, крепкий,
лысенький, размахивающий руками и мечущий искры, завуч Тибидохса мог бы
показаться забавным, если бы не был так страшен. Его уста извергали огонь, уши
– дым, а нехороший взгляд озадачил бы даже Вия. К тому же поблизости не было Милюли,
и Поклеп мог развернуться во всю свою мощь, не опасаясь упреков в излишнем
злодействе.
Ничуть не легче пришлось тем трем магнетизерам, что
попытались бесцеремонно атаковать магией и просто кулаками доцента Горгонову.
До глубокой старости они жалели о своем поступке, пели фальцетом и начинали
дрожать даже при виде старой и беспомощной ведьмы, если только у нее были
растрепанные волосы, хотя бы отдаленно похожие на шипящие кудри Медузии.
Де ментам же, тем, что с ней сталкивались, приходилось еще
хуже – они просто каменели, едва встретив ее яростный взгляд – тот самый,
который сумел выдержать только Персей, да и то прибегнув к помощи зеркального
щита.
