– А моим Баб-Ягун. Думаю, он согласится… А нет, стоп!
Ягуна нельзя, – спохватился Ванька. – У кого я тогда пылесос одолжу?
Ладно, найду кого-нибудь еще.
– Wonderful! Тогда до завтра! Встречаемся в четыре утра
в этой же роще. Постарайся не опаздывать, Джон Валялька. И еще одно: когда мы
сейчас выходить, сделай так, чтобы Таня ни о чем не догадалась! Она может
помешать наш дуэль! – сказал Гурий, потирая пальцем свой знаменитый шрам в
форме копирайта.
Для всех, кто знал Пуппера, это был верный знак, что он
просто в бешенстве.
– Она ни о чем не догадается. Уверяю тебя, –
пообещал Ванька.
* * *
Таня, сходившая от беспокойства с ума на опушке рощи, была
поражена, когда из-за деревьев, любезно беседуя, появились Ванька и Пуппер. Они
не только не собирались бить друг другу морду, но сделались, казалось, лучшими
друзьями. Ванька что-то сказал. Пуппер засмеялся. Гурий что-то сказал. Ванька
одобрительно похлопал его по плечу. Дружба была в самом разгаре.
«Что-то мне совсем не нравится, как они спелись. Может, это
я теперь третья лишняя?» – негодующе подумала Таня, хотя еще минуту назад
мечтала, чтобы все закончилось мирно.
Одновременно она с удивлением смотрела на майку Пуппера.
Самая добрая тетя, прежде демонстративно поворачивающаяся к ней затылком,
пребывала в странном и необъяснимом возбуждении. Она таращила глаза, высовывала
язык и делала рукой движение, точно затягивала у себя на шее петлю.
«Это она меня, что ли, удавить хочет? Очень милое и
естественное желание!» – подумала Таня и, подождав, пока Гурий повернется к
Ваньке, чтобы сказать ему нечто дружелюбное, показала тетке язык. Тетя
порозовела от негодования, оскорбленно заморгала и вновь повернулась затылком.
Вскоре Пуппер откланялся и улетел, уронив на прощание
загадочную фразу:
– Dear Tanjusha! На всякий случай запомни меня таким!
Вскоре мы с тобой будем либо очень близки, либо очень далеки…
– Что это он? О чем вы с ним говорили? – спросила
Таня, провожая взглядом стремительно удаляющуюся спину Гурия. Пуппер сидел на
метле как профи. Он был сгруппирован и одновременно расслаблен. Казалось, нет
такой силы, которая сбросила бы его с метлы.
– Э-э… О разном, – неопределенно ответил Ванька.
– В смысле?
– Ну, в основном об очках. По очкам этот парень просто
ходячая энциклопедия! У моего прадедушки остались прикольные очки – ободки из
консервных банок, в которые вставлены два бутылочных донышка! Я рассказал об
этом Пупперу – он едва не умер от восторга. Мечтает заполучить их в свою
коллекцию, – заявил Ванька, торопливо изобретая на ходу новые подробности.
Таня с сомнением посмотрела на него. Если по Ягуну и Пупперу
заметно было, когда они лукавят, то Ванькин голос ничуть не менялся. Лишь глаза
поблескивали насмешливо и хитро. Вот и сейчас Таня догадывалась, что что-то
неладно, но никак не могла понять, что же на самом деле произошло между Ванькой
и Пуппером.
– А что это была за фразочка про очень близки и очень
далеки? Не знаешь, что Пуппер хотел этим сказать? – спросила Таня у
Ваньки.
– Вот уж не знаю, – ответил Ванька. – Англия
– страна туманов. Они там такого туману понапустят, что держись. Но ты Пуппера
на всякий случай запомнила? Можешь представить, если закроешь глаза?
– Да, – неуверенно сказала Таня.
– Чудненько. А меня можешь? – ревниво спросил
Ванька.
– Сейчас кто-то схлопочет ядреный запук… Не буду я тебя
представлять!
Фыркнув, Таня толкнула его под коленки контрабасом и,
взвалив на Ваньку футляр, пошла к Тибидохсу. Позднее она сто раз ругала себя,
что была в этот миг такой близорукой. Недаром Ягун, многократно влюблявшийся и
столь же многократно терпевший фиаско, утверждал, что любовь делает человека
слепым и глухим. «Всякий влюбленный немного кретин, но все равно ради этого
стоит жить!» – обычно добавлял он.
* * *
В половине четвертого утра в комнате у Шурасика деревянная
статуэтка Древнира окуталась вдруг золотистым сиянием и принялась обстреливать
бедного владельца заклинаниями бодрости. Эту статуэтку, вырезанную тибидохскими
домовыми из лукоморского дуба, Шурасик, как единственный тибидохский отличник,
получил еще в прошлом году из рук самого Сарданапала.
Шурасик упорно сопротивлялся. Он и бодрость были понятия
совершенно несовместимые, особенно в такой час. Высунув из-под одеяла руку с
перстнем, он запустил в статуэтку Дрыгусом-брыгусом, которую деревянный Древнир
с легкостью парировал.
– Кофеусрастворимус! – немедленно отвечала умная статуэтка.
– Идиос нафигус! – применял нейтрализующее заклинание
Шурасик.
– Чифирюс!
– Гопус-стопус! Отвалеус!
Некоторое время Шурасик и статуэтка Древнира перешвыривались
запуками, искрами и сглазами, все больше входя в раж. В результате на сухом
дереве фигурки зацвела вишня, а подушка Шурасика была разнесена в пух и перья,
точно близким выстрелом из базуки.
Рассерженный Шурасик приготовился ответить чисто конкретным
заклинанием калибра 7,62, но вовремя спохватился, что сам вчера заговорил
статуэтку, чтобы она разбудила его в это время. К тому же, перебрасываясь со
статуэткой атакующей магией, он окончательно проснулся, так что цель в конце
концов была достигнута.
– Спасибус не булькус сменяюус пузырюс! – произнес Шурасик
формулу общей благодарности, одну из семи универсальных формул Астрокактуса
Параноидального.
Астрокактус был знаменитый маг: он начал жизнь, как гений,
открытием волшебного спирта, погружающего в состояние вечного удовольствия, и
закончил как гений – в психушке с белой горячкой.
Услышав формулу общей благодарности, деревянная фигурка
Древнира довольно скрипнула и перестала окутываться сиянием. Можно было
отправляться в рощу искать волшебные корни незрим-травы, ради чего Шурасик,
собственно, и поднялся на рассвете.
Большинство магических отваров сохраняют свои свойства лишь
несколько мгновений. К примеру, то, что только что было эликсиром
привлекательности, превращается в смертельный яд спустя ровно секунду после
приготовления, и маг, замешкавшийся сделать глоток, имеет больше шансов стать
трупом, хотя, никто не спорит, чертовски привлекательным. Та же или почти та же
история повторяется с настойкой вечной жизни, растиркой красоты или бальзамом
всеведения. Незрим-трава – и это главное ее свойство – делает связи других
магических составляющих долговечнее. Правда, даже она не гарантирует, что
бальзамы или эликсиры будут храниться вечно, но поднести кубок ко рту успеть
можно.
