Жуя сэндвич с таамийей (явно из поселка — как они умудрились так рано туда кого-то послать?), Полещук скосил глаза на планшет. Солдат-планшетист едва успевал наносить на плексигласовую поверхность векторы движения воздушных целей. Похоже, идут на нас, подумал Полещук, наблюдая, как три цели, отделившись от основной группы, стремительно приближались к центру планшета, то есть к позиции роты. Ближе, ближе… Последнюю метку планшетист нанести не успел и повалился на пол блиндажа.
Треск 23-миллиметровых зенитых установок пропал в страшном грохоте близких разрывов. Взрыв, еще взрыв… Блиндаж заходил ходуном, взметнулись клубы мелкого песка… Лица людей стали трудно различимы. Краем уха Полещук едва услышал, как арабы скороговоркой бормочут: «Аллаху акбар, Аллаху акбар…» Послышалось еще несколько взрывов, не таких мощных, наверное, ракет. И звенящая в ушах тишина…
Полещук ощутил противную дрожь в ногах. По его лицу и спине стекали струйки пота, сердце едва не выскакивало из грудной клетки… Только сейчас он заметил, что до боли сжимает в руках чашку с чаем. Машинально он поднес ее ко рту и тут же сплюнул, на зубах противно захрустел песок. Посмотрел на капитана Агеева. Тот в неудобной позе, на корточках, как и во время предыдущих налетов, неподвижно сидел в самом углу блиндажа. Лица советника из-под надвинутой каски почти не было видно.
Отплевываясь и вытирая носовым платком грязное от пыли и пота лицо, Полещук выбрался из блиндажа. Всюду воронки. В воздухе характерный удушливый запах разорвавшегося тола. Неподалеку от блиндажа — яма внушительных размеров, скорее всего, от 500-фунтовой бомбы. Кто-то, Полещук не смог разобрать, солдат или офицер, неподвижно лежал на песке: разорванное в клочья хаки, кровь, наверное, убит. К нему, увязая в песке, приближались два солдата с носилками.
— Кто?! — громко спросил Полещук. — Убит или ранен?
Бойцы наклонились над телом, потом один из них выпрямился и сказал:
— Ариф Мухаммад… Устушгид…
[117]
— И он добавил что-то скороговоркой с упоминанием Аллаха.
Полещук вытащил из кармана помятую пачку «Клеопатры», закурил и пошел дальше, безуспешно пытаясь вспомнить этого сержанта. Под ноги попался осколок бомбы, он нагнулся и поднял его. Металл еще не остыл, был горячим. Полещук пальцем осторожно потрогал острые, как бритва, края и отбросил осколок в сторону. Он подошел к своей мальге и обомлел — блиндажа не было! Его с капитаном Агеевым фронтовое жилище не выдержало прямого попадания ракеты. Сигарета догорела до фильтра, и Полещук швырнул ее на землю. «Сколько накатов? — вспомнил он вопросы Агеева. — Выживем ли при бомбежке?…» Нет, ни черта бы не выжили, подумал Полещук, разглядывая то, что недавно было блиндажом и могло стать их могилой…
— Что ты теперь скажешь, Искяндер? — он невольно вздрогнул, услышав за спиной голос лейтенанта Фавзи, фанатично верующего мусульманина, обожавшего вести разговоры на теологические темы, с которым Полещук старался не спорить, дабы не попасть в сложную ситуацию (в ВИИЯ не преподавались дисциплины, связанные с исламом и другими мировыми религиями, зато часов марксизма-ленинизма было более, чем достаточно!) — Всемогущий Аллах вас спас!
Полещук молча посмотрел на заваленный вход, торчащие прутья арматуры, разорванные мешки с песком, пнул сапогом штырь с пропеллером, фрагмент авиационной ракеты, и повернулся к Фавзи.
— Думаю, ахи, что ты прав. Ведь только Аллах вовремя направил нас с хабиром Юрием в штабной блиндаж. Чаю попить… Фавзи, дай команду, чтобы солдаты раскопали мальгу! Там остались наши вещи, два автомата, много чего нужного… И вообще, где нам с Юрием теперь жить?
— Хадыр, эфендем! — шутливо взял под козырек Фавзи. — Дия вахида!
[118]
Сейчас направлю бойцов с лопатами. А об Аллахе, милостивом и милосердном, ты хорошо подумай!.. Ты спрашиваешь, где жить… Аллах велик — не оставит вас без своей милости!
Полещук досадливо махнул рукой и пошел делиться неприятной новостью с Агеевым, вспоминая, что находилось в его потрепанном институтском портфеле. Главное — «Браунинг», думал он, словари, транзистор, сигареты и 200-граммовая плитка черного шоколада из «Гроппи» — сущая ерунда! Хотя тоже жалко, если пропадут!
Полещук посмотрел на голубое небо: недавний хамсин, как по мановению волшебной палочки, сменился редкими перистыми облаками и ярким солнцем. Где-то далеко, в северном направлении, глухими раскатами грома звучала артиллерия. Он еще раз посмотрел на небо и потопал дальше.
Капитан Агеев поначалу как-то безразлично отнесся к сообщению Полещука о том, что их мальгу завалило, но буквально через пару минут неожиданно обрадовался:
— Саша, свяжись срочно с Абу-Сувейром! Может, батальонный разрешит выехать в Каир…
Но связи с батальоном, как сказали Полещуку на КП роты, не было — где-то перебило телефонный кабель, и связисты пошли искать место разрыва. Агеев подождал немного и, ссутулившись, неохотно побрел на станцию П-15, где обнаружилась какая-то неисправность.
— Ты мне дай знать, когда будет связь с батальоном, — сказал он Полещуку, остановившись у блиндажа. — Да проследи, как там нашу мальгу разрывают… Хоть бы эти опять не прилетели!
Агеев вздохнул, взглянул на небо, надел каску, и в сопровождении одного из офицеров направился в сторону станции. Полещук проводил их взглядом и нырнул в блиндаж. На планшет любо-дорого смотреть: пара целей над Синаем, в районе Эль-Ариша, и все. Связи с Абу-Сувейром по-прежнему не было. Принесли чай, и Полещук с наслаждением выпил два стаканчика. А затем, еще раз глянув на планшет — ничего нового — пошел к своей мальге, надеясь, что ее уже успели раскопать… Надо бы пообщаться с Набилем, думал он по пути, ночевать-то негде, пусть пристроит нас с Юрой где-нибудь… А может, действительно, в Каир разрешат? Это было бы очень кстати! Жаль, что Тэта уже улетела в свою Грецию…
— Мистер Искяндер, вас господин капитан Набиль спрашивает! — подбежал к Полещуку запыхавшийся денщик командира роты. — Он ждет вас на КП…
Полещук, созерцавший процесс раскапывания своего блиндажа, хмуро посмотрел на солдата и сказал:
— Скажи командиру, что сейчас буду. Иди!
— Вот там копайте! — сказал он бойцам, орудовавшим лопатами, и показал пальцем место. — Ялла!
Капитан Набиль был, как всегда, немногословен и аристократичен. Глядя на него, можно было подумать, что никаких налетов не было в принципе, и вообще — все в роте нормально, а двое убитых и несколько раненых — странное и непонятное недоразумение. Чисто выбрит, причесан, отглаженное хаки… Полещуку даже стало неудобно за свой непрезентабельный вид. Любопытно, мелькнула в голове мысль, где же он был во время этого налета?…
— С батальоном связи нет, — сказал Набиль. — Я сейчас еду в Абу-Сувейр. Если мистер Юрий хочет пообщаться с советником командира батальона, то скажите ему, что я сейчас выезжаю. А насчет блиндажа проблема решаемая: переночуете сегодня внизу, там есть мальга. Я уже распорядился. Искяндер, прошу побыстрее! Машина ждет!
