– Что-то ты скисла, Гроттерша! Рада небось радешенька,
что твоя сестренка прилетает в Тибидохс? – сладким голосом спросила
она. – А уж я-то как рада! Чувствую, мы с Пипой подружимся. И Грызианке
она понравилась. Смотри-ка, как доброжелательно она к ней отнеслась. Грызианка
всегда умеет увидеть хорошего человека.
Глава 3
Пипа Дурнева и ее восемь чемоданов
Председатель В.А.М.П.И.Р. Герман Дурнев ходил по комнате,
мрачный и злой, как Безглазый Ужас в кандальную ночь. На ногах у него были
сапоги графа Дракулы, на поясе шпага. На бледном лбу серебрилась корона.
Халявий и такса Полтора Километра опасливо следили за дядей Германом, один с
дивана, другая из-под дивана. Они уже привыкли, что, когда он надевает всю эту
вампирскую амуницию, с ним лучше не связываться.
Посреди комнаты, уперев руки в бока, стояла Пипа. Щеки у нее
были красные, а глаза зареванные. Она спорила с отцом.
– Нет, нет, нет! Я этого никогда не допущу! Только
через мой труп! – грохотал бывший депутат.
– Папуля, умоляю, не ставь меня перед выбором! –
пропищала Пипа. – Не вынуждай меня делать тебя трупом! Я все равно поеду!
– Как ты смеешь так разговаривать с отцом, я тебя
спрашиваю?
– Напугал, корону надел! Прямо вся дрожу! А вот и
смею! – Пипа попыталась топнуть двумя ногами сразу, но у нее получился
лишь нелепый, злой прыжок.
– Молчать! – взвизгнул дядя Герман, звякнув
шпорами. – Ты знаешь, кто я?
– Да откуда? Я вас в первый раз вижу, мужчина! И
вообще, нечего меня запугивать! Я твоему банку денег не должна! – фыркнула
Пипа.
Регалии Повелителя вампиров и общественная значимость
Дурнева не производили на нее впечатления. Она привыкла помыкать папулей с
младенчества, когда бесцеремонно пыталась отпилить ему голову штырьком от
погремушки и вытирала испачканные мороженым руки о брюки его делового костюма.
– ЧТО? Да как ты смеешь? – взвыл дядя Герман,
становясь из лилового багровым, а из багрового синим.
– А ты как смеешь меня не пускать! Я хочу, хочу, хочу
там учиться!.. Хочу и буду!
– Как хочешь, так и перехочешь! – категорично
заявил дядя Герман.
Быстро взглянув на папулю, Пипа поняла, что упрямством
ничего не добьется, и решила сменить тактику. Она театрально осела на пол и
заплакала слезами, холодными и жирными, как вчерашний куриный бульон.
– А-а-а! Папуська, ну пожалуйста! Я умоляю! Посмотри,
как мне здесь плохо! Я тебя умоляю, дорогой папуська, не разбивай мне
жи-и-изнь, а-а-а! Или я вам ваши жизни сама поразбива-аю-ю-ю!..
Дядя Герман, еще мгновение назад клокотавший, как чайник,
осекся. В груди у него зашевелились червячки сомнения. Он испытал даже
угрызения совести.
– Это почему же тебе здесь плохо? – подозрительно
спросил он. – А вот плакать перестань! Сколько можно? У меня, милая, все
эти слезы во где сидят!.. Думаешь, я поддамся?..
«Поддашься как миленький!» – подумала Пипа и зарыдала вдвое
громче. Это был захлебывающийся, визгливый, бьющий по ушам, терзающий нервы
плач – секретное оружие Пипы. Мебель подпрыгивала, люстра раскачивалась. Дядя
Герман схватился за уши. Генерал Котлеткин за стеной потянулся к сейфу, где у
него был спрятан именной пистолет. Ему хотелось застрелиться.
А тут Пипа поглубже вдохнула и еще поднажала.
Бедный дядя Герман! Он никак не мог усвоить, что, когда его
дочурка куда-то рвалась или чего-то требовала, мудрее было уступить.
Интуитивная магия есть интуитивная магия. У Пипы же она была уникальна,
пробуждаясь, как вулкан, в минуты гнева.
Пипа рыдала, с каждой новой трелью с торжеством убеждаясь,
что полетит в Тибидохс. Три часа назад ей было доставлено приглашение из школы
магии – приглашение, затейливо, с росчерками подписанное академиком
Сарданапалом, и теперь она, умело чередуя кнут и пряник, обрабатывала своего
упрямившегося папочку.
Поклеп Поклепыч, лично прилетевший за Пипой, сидел у
Дурневых на кухне, пил кофе (который старомодно называл «кофий») и с
неодобрением смотрел телевизор. Ни новости, ни фильмы ему не нравились. Буркнув
что-то про глупых лопухоидов, Поклеп принялся щелкать пультом. Внезапно он
заморгал, надул щеки и жадно уставился на экран. Он попал на показ новой
коллекции купальников, как нельзя более своевременный, учитывая, что на дворе был
январь. Если бы Поклепа в эту минуту увидела его Милюля, то точно выцарапала бы
ему глаза от ревности. Когда показ купальников завершился, суровый завуч
волшебной школы потряс головой, отгоняя наваждение.
«Уф! Оно, может, лопухоидки и ничего. Есть очень даже
привлекательные. Да только рыбьих хвостов ни у кого нету. А если женщина без
хвоста, то что это за женщина? Как с ней, к примеру, плавать? Опять же – тиной
она брызгаться не умеет», – решил он и, окончательно утвердившись в полном
превосходстве своей Милюли, осторожно выглянул в гостиную.
Зареванная Пипа незаметно подмигнула Поклепу, и завуч понял,
что стратегическая победа одержана. Более того, тетя Нинель уже поспешно
собирала чемоданы. Моральные страдания не мешали ей действовать быстро и
сноровисто. Семь чемоданов было уже готово, и теперь тетя Нинель прыгала на
восьмом и последнем, пытаясь убедить его закрыться. Чемодан стойко
сопротивлялся, несмотря на более чем солидную аргументацию.
Дядя Герман, уже внутренне обмякший и сдавшийся,
напутствовал Пипу писать ему каждые пять минут и даже чаще, а Халявий, тоже
как-никак существо, не лишенное некоторой магии, влезал со своими замечаниями.
– С белыми магами не водись. От них злу не научишься. У
драконов в носу палкой не ковыряй. А самое первое дело, колечко береги, что
тебе дадут. Оно, то ись, на всю жизнь, – напутствовал он.
Видя, что прощание затягивается, Поклеп вздохнул и,
вернувшись на кухню, принялся заговаривать телевизор, надеясь вновь попасть на
показ купальников. Он уже сообразил, что ему еще долго придется куковать у
Дурневых. С другой стороны, просто похитить Пипу, как это происходило с
другими, он не мог. Как-никак дядя Герман был председателем В.А.М.П.И.Р., а
отношения между магами и вампирами всегда отличались натянутостью. Вот и
пришлось Поклепу явиться к Дурневым и представиться им вполне официально.
Правда, произошло это на рассвете, часика эдак в четыре
утра. Дурневы были бесцеремонно сдернуты с кроватей. Но тут уж ничего не
поделаешь. Магам непросто понять нюансы лопухоидного времени.
