– Нет, – спокойно сказал Ванька. – От него
исходил такой свет, что на него невозможно было смотреть. Он ослеплял.
Напоследок он сказал Лизе, что вскоре пошлет знак. Это будет знак всему
Тибидохсу, и появится он на куполе! И сразу после этого – первая жертва. И
после третьей жертвы еще один знак – будет найдено то, что считалось похищенным.
«Когда утащит вор у вора – пророчество свершится вскоре…» Это Лизка запомнила
слово в слово.
Ягун повернулся к Тане.
– Теперь ты видишь, что это важно? – спросил он.
Таня Гроттер хмыкнула.
– Да уж теперь вижу! Мне вот что интересно: Сарданапалу
Зализина сказала про свой сон? Сдается мне, что нет. Немедленно побежала к
Ваньке. Если так, то я готова видеть каждый день двести таких снов. И после
каждого кидаться к Валялкину на шею. Ах-ах-ах, Ванечка, у меня опять
пророческие видения! Сядь ко мне поближе! Положи мне руку на колено!
Пошушукайся со мной, как старая бабка!
– Не веришь – и не верь. А я верю. Ты несправедлива к
Лизе и вообще ее не знаешь. И постарайся избавить меня от своих эмоций, –
сказал Ванька.
Он повернулся и ушел в ту же сторону, куда незадолго до того
ушла Зализина. Таня это машинально отметила. Ягун с некоторой укоризной
посмотрел на Таню, но все же за Ванькой не последовал. Ему еще надо было
заскочить к домовым, которые обещали выковать ему бубенчики для пылесоса.
– Ванька Валялкин, герой Тибидохса номер один,
благородно удалился подставлять плечо Зализиной, которая танк задавит, если
перестанет прибедняться! – громко прокомментировала Таня Гроттер.
Она не верила Лизе. Хорошо, допустим, все это правда.
Какой-то древний дух хочет воплотиться в этом мире и прорывается в Тибидохс,
сокрушая защитный купол. Но с какой радости он сообщает Зализиной свои планы?
Он что, у нее шестерит, что ли?
Таня совсем было успокоилась, решив, что все это очередная
блажь Зализиной, но тут в ушах у нее прозвучал сладкий, как мед, голос птицы
Сирин:
Когда утащит вор у вора –
Пророчество свершится вскоре…
И именно это неизвестный повторил во сне Лизе! Кто же он?
* * *
Назавтра с утра первым уроком был драконбол. Это был не тот
профессиональный драконбол, которым занималась Таня, а драконбол любительский,
для учеников первых-вторых курсов. Старшекурсникам вообще-то полагалось быть на
лекции у Поклепа, но тот вместе с Сарданапалом был вызван на Лысую Гору, на
двадцать третье экстренное совещание по искоренению бюрократии. Оставшаяся за
главную Медузия решительно отправила старшекурсников к Соловью. «Ненавижу,
когда кто-то шляется без дела и мешает проводить занятия!» – заявила она.
И вот теперь, несмотря на мороз, Гробыня Склепова, Рита Шито-Крыто,
Кузя Тузиков и другие крутились среди новичков с видом профи, давая
всевозможные советы. Таня давно заметила, что чем меньше кто-то смыслит в
драконболе, тем больше любит делиться своим мастерством. Среди «поучающих»
затесался и Гуня Гломов. Он важно надувал щеки и пояснял, как правильно
садиться за пылесос и взлетать.
Учитывая, что Гломов был старше Пуппера и выглядел крайне
внушительно, малыши смотрели на него, как на очень взрослого дядю. Их уважение
ничуть не уменьшилось, даже когда Гломов позорно свалился с пылесоса, перепутав
скоростное заклинание с тормозящим.
Какой-то первокурсник с бледными щечками, покрытыми
веснушками, чем-то похожий на Шурасика в детстве, робко приблизился к Баб-Ягуну
и, потянув его за рукав, шепотом спросил:
– Простите, мы тут с ребятами поспорили, кто это.
Преподаватель или не преподаватель? Если преподаватель, почему его на уроках не
видно?
– О, он больше, чем преподаватель! Это наша
знаменитость! Бакалавр магии вуду Гуннио Гломини! Хотите совет? Подойдите к
нему и поинтересуйтесь, сложно ли быть гением. Ему будет приятно. Только
обязательно обратитесь к нему «бакалавр Гуннио», – авторитетно пояснил
Баб-Ягун.
Бледный мальчик любознательно моргнул и отошел к своим.
Первокурсники долго шептались, с восторгом разглядывая настоящего бакалавра
магии вуду. После этого длинноносая девочка с белой, похожей на мышиный хвостик
косичкой нерешительно подошла к господину Гломини с бумажкой и, попросив у
бакалавра Гуннио автограф, задала вопрос о сложности стези гения.
Две минуты Гуня врубался, что такое «стезя», еще минуту в
его мозг по крупицам просачивалось подозрение, что над ним подшутили. И,
наконец, следующие пять минут Баб-Ягун удирал от маститого бакалавра по
сугробам, боевыми искрами отстреливаясь от ледяных глыб и кирпичей, которые
швыряла в него тибидохская «знаменитость».
Соловей О. Разбойник держался в стороне. Он не читал нотаций
и не запрещал Гуне, Кузе Тузикову и другим «профи» давать новичкам бредовые
советы. Но Таня заметила, что Соловей О. Разбойник внимательно наблюдал за
младшекурсниками: как они подходят к дракону, как взлетают, как ловят мячи. Она
понимала, что тренер приглядывается к ним, прикидывая, нельзя ли взять кого-то
в команду, и невольно испытывала ревность.
Спохватившись, что она до сих пор не передала Соловью слова
Пуппера о сборной вечности, Таня подошла к тренеру.
– Сколько раз предупреждать: ненавижу, когда ко мне
подходят со стороны слепого глаза… Кто еще там? – проскрипел тренер, не
оборачиваясь.
– Извините, – сказала Таня.
– А, это ты, Гроттер! – голос Соловья
потеплел. – Ну, как тебе новобранцы? Сборной позарез нужно вливание свежей
крови. В следующем году вы закончите школу и придется набирать новую команду,
да только никого особенно яркого я не вижу. Можешь мне поверить: я копчу небо
так давно, что надоел уже сам себе… Люди с каждым годом мельчают и морально, и
духовно, мелеют отвагой, а одной акселерацией дела не поправишь… Ты что-то
хотела?
– Э-э… Я тут кое-что узнала… В общем, матч с
невидимками хотят отменить. У них есть план. Магщество подстроит матч со
сборной вечности. Они думают, что мы не забьем ни одного мяча и тогда они… –
выпалила Таня.
– КАК? ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?
Лицо Соловья О. Разбойника неузнаваемо исказилось. Он,
подволакивая ногу, шагнул к Тане и даже чуть приподнялся на носки, так что их
лица почти соприкоснулись. Таня же впервые поняла, что она выше тренера.
– ПОВТОРИ! – грозно повысил голос Соловей.
– Подстроят матч со сборной вечности. Если счет будет
нулевой, матч с невидимками отменят, – повторила Таня.
