– О дорогая, ты думаешь: я удивлена? Я обо всем
догадывалась! Я давно обо всем догадывалась! Я не далее как вчера говорила
поручику: Гроттер точно полюбит Пуппера, или смерть меня ничему не
научила! – надувая щеки, важно произнесла Недолеченная Дама.
Разумеется, Дама блефовала. Ни о чем она не догадывалась, с
поручиком же не разговаривала почти неделю, устраивая ему нравственную
профилактику после очередного загула, когда Ржевский с малюткой Клоппиком
обжулили в карты и раздели всех циклопов. Потребовалось даже вмешательство
Поклепа, поскольку Клоппик наотрез отказывался возвращать выигрыш, циклопы же
не могли нести патрульно-постовую службу голышом и, стесняясь, сидели в
караулке, завернутые в дерюги. Кстати, эти дерюги сильно напоминали кое-кому
турецкие ковры с Исчезающего Этажа, сгинувшие в неизвестность вскоре после
истории с кубом Чумы-дель-Торт…
– И что мне теперь делать? Неужели уйти к Пупперу и
согласиться играть в команде Магфорда?.. Как я буду смотреть на Ваньку? –
уныло спросила Таня.
– Уйти к Пупперу! Ни в коем случае! – ужаснулась
Дама. – Чувство долга и еще раз чувство долга! Учитесь властвовать над
собой! Долг – это единственный способ соблюсти себя в этом переменчивом мире.
Поверь мне, дитя! Ведь некогда я была лучшей подругой Татьяны Лариной.
– Татьяны Лариной? Той самой?
– Разумеется, той самой. Вижу, тебе приходилось слышать
это имя, – снисходительно сказала Дама. – К сожалению, Пушкин оборвал
свою историю слишком рано. Онегин и муж Татьяны стрелялись. Онегин был ранен,
но неопасно. Пуля прошла у него сквозь ляжку, не повредив кости. Впоследствии у
Татьяны и генерала было семеро детей: четыре сына и три дочери. Это ее
основательно отвлекло от самокопаний, но все равно она любила Онегина. Евгений
сильно растолстел, пристрастился к картам, проигрался, но тетушки нашли ему
богатую невесту. Красавицей ее было сложно назвать, но в профиль, говорят, она
была вполне терпима. В общем, Онегин тоже женился, уехал к себе в имение, но
тоже любил Татьяну. Умер в 1870 году от удара. Я была у него на похоронах, уже
как призрак, разумеется. Кстати, было это в Швейцарии, где он лечился от
ожирения. Татьяна умерла пятью годами позже, окруженная детьми и внуками.
Хотела бы сказать: безутешными, да только, боюсь, они утешились сразу после
оглашения завещания… Да, кое-что я забыла: лет за десять до смерти Татьяна
овдовела и потом даже как-то встречалась с Онегиным, тоже вдовцом. Оба гуляли с
внуками по Летнему саду и вспоминали о былом. Потом собирались встретиться еще
раз, да как-то все было недосуг. В общем, все умерли и все было, как
всегда! – закончила Дама и заученным движением поднесла к глазам платочек.
Таня давно заметила, о чем бы ни рассказывала Недолеченная
Дама, ее истории всегда заканчиваются одинаково: все умерли. Похоже, таково
было главное свойство ее натуры – доводить все до гроба. «Хорошо, что Пушкин
оборвал свой роман на самом интересном месте. Он наверняка предчувствовал, что
конец будет неинтересным. Любая история, если убрать из нее всю
недосказанность, превращается в пошлость», – подумала Таня.
– Значит, нужно, чтобы Ванька ничего не узнал? –
спросила она.
– Разумеется. А то еще вызовет Пуппера на дуэль.
Магические дуэли в России это тебе не фокусы с волшебными палочками, когда оба
потом встали, пожали друг другу руки и пошли по своим делам. Все очень жестко.
Оба дуэлянта взлетают на пылесосах на два-три километра от земли и на огромной
высоте начинают перестрелку боевыми искрами. Вообрази, Ванька и Пуппер, Пуппер
и Ванька… Две боевых искры, оба падают, и на снегу остаются два вдребезги
разбившихся тела… Мрак! Ты останешься двойной вдовой, не успев ни разу выйти
замуж! И это будет грустно уже втройне. Такая вот любовная арифметика!
Недолеченная Дама высморкалась в платок. Затем придирчиво
оглядела свою юбку и стряхнула с нее незримую миру пылинку.
– Кстати, просто для поддержания беседы… Знаешь, что
это за стена, возле которой мы встретились? – спросила она уже совсем
будничным голосом.
– Каменная, – машинально сказала Таня.
Она никак не могла избавиться от наваждения. Дуэль. Мертвый
Ванька, мертвый Пуппер. Торчащая в сугробе метла и разбитый вдребезги пылесос.
И, разумеется, оба умрут с ее именем на устах. Кошмар! Нет уж, лучше, если
Ванька ничего не узнает. Она станет его женой и будет верна своему долгу, как Татьяна
Ларина. Пуппер же… так и быть, Пуппера она будет навещать в магвостыре и читать
ему лекции на тему: «Но я другому отдана и буду век ему верна». Таня подумала
об этом, и ее сердце облилось кровью. Параллельно ей захотелось освоить магию
вуду и превратить мадам Цирцею в жирную старую крысу.
Недолеченная Дама пытливо взглянула на нее.
– Так ты ничего не знаешь про то, что за стеной? Ты же
зачем-то пришла сюда, не так ли?
– Нет, все вышло случайно, – сказала Таня.
– В самом деле? Ну оно и к лучшему! – с
облегчением произнесла Дама.
– А что там? Ты знаешь? – спросила Таня Гроттер.
– Я? Не имею даже самого крошечного представления. Не
имею и иметь не собираюсь! И попросила бы всех это учесть! – сказала, как
отрубила, Дама.
Скомканно попрощавшись, она быстро удалилась, скользя вдоль
пола. Она так спешила, что забывала даже двигать ногами. Для привидения – а
привидения всегда особенно тщательно соблюдают церемониал – это была
непростительная ошибка.
Таня пощупала кладку. Она отлично помнила, что Дама
появилась именно из-за этой стены. Она попыталась пройти сквозь стену, применив
заклинание, но у нее не вышло. Кладка отражала все виды магии.
* * *
После обеда Таня навестила Ваньку в магпункте. Она сидела
возле его кровати и, стараясь казаться веселой, никак не могла забыть о
Пуппере.
Даже здесь, в магпункте, Ванька не мог обойтись без своих
питомцев. Прячась при появлении Ягге, по одеялу бегала морская свинка. На окне,
спрятав голову под крыло, сидел прижившийся в Тибидохсе Алконост. Изредка
исчезая на пару дней, он затем вновь появлялся и странствовал по школе,
переступая длинными, как у цапли, ногами. Ягун утверждал, что нередко видел
Алконоста в самых глухих лабиринтах Тибидохса. «Он обходит Тибидохс этаж за
этажом, точно что-то ищет!» – утверждал он. Но такое бывало не слишком часто,
гораздо чаще Алконост торчал в берлоге у Тарараха или в комнате у Ваньки.
Теперь же обитал в магпункте, где уже пахло зверинцем.
Обычно Тане нравилось такое «звереобилие», но только обычно.
Сейчас же ее все раздражало.
«Как я буду жить с Ванькой? У нас в доме будет вечный
бардак! Мне что, целыми днями выгребать кучки за его дебильными зверями и
собирать шерсть? А зверей с каждым днем будет становиться все больше!» – думала
она.
